Футурист Мафарка. Африканский роман - [58]
И смеясь сквозь слезы, он схватил Габиби за талию.
[Он набросился на нее и повалил на скалу сильными ударами чресел… И его голова, появляясь из-за плеча девушки, погружалась в рассыпавшиеся из корзины фрукты.
При этом Люба облизывала его чресла сверху вниз с искусным изяществом и скрупулезностью.
Габиби, лежащая под Мафаркой, временами улыбалась, чтобы ему нравиться, потом становилась вновь серьезной, ее лицо делалось отрешенным, искажалось порывистыми спазмами, умытым мучительной и грубой негой. Ее рот тяжело дышал, забитый сочным удовольствием, что рассылало волны теплого блаженства по всем ее членам. Наконец Мафарка поднялся, держа во рту банан, улыбаясь глазами и влажными губами.
– Теперь ты, Люба, – сказал он, схватив ее за талию.
И они покатились друг через дружку. Мафарка вновь провалился в удовольствие, скрученный неистовством бесконечного спаривания, и вдруг его голова, сдавленная мощным спазмом, рухнула на плечо женщины.]
Но, сразу вскочив, он усмирил свои нервы и, выпрямившись во весь рост, закричал:
– Довольно!.. Вон!.. Уходите!.. Довольно с меня!.. Нет, нет, маленькая, вот ты уже плачешь!.. Почему ты такая грустная?.. Ты меня любишь?.. О, зачем так любить меня?.. Это безумие – любить меня?.. Ты же знала, что не можешь дать мне радость!.. Да и кроме того, что мне делать с этой радостью, если у меня в сердце всегда его лицо!.. Лицо моего любимого брата! Я не могу позабыть его!.. Я всегда вижу его голубую улыбку!.. И потом его тело, внезапно съежившееся в клубке и ставшее более отвратительным, чем труп обезьяны!.. Ах, нет, нет. Это ужасно! Уходите!.. Ваша страсть, как гамен, старается потрясти ствол моей души, чтобы достать плоды!.. Но у меня нет фруктов для вас!.. Уходите!.. Я хочу все свои соки и силы сберечь для сына, который расцвел на высокой ветке моего духа!.. Он отделится от меня только с моею смертью!.. Ваши губы слишком любят меня!.. Вы слишком жаждете моего тела!.. Уходите!.. Или нет!.. Лучше оставайтесь здесь и будьте паиньками; а я расскажу вам сказку…
Я знавал некогда строителя кораблей, который потратил всю свою жизнь на то, чтобы построить огромный и великолепный корабль. И каждый вечер женщины приходили и предлагали ему губы, чтобы скрасить его одиночество… Но понемногу он старел, а корабль еще был далеко не окончен!.. Страх умереть раньше окончания работы нападал на строителя. Однажды, в теплую лунную ночь, предавшись меланхолическому сладострастью, он внезапно был разбужен тем, что его длинная белая борода была защемлена телом последней любовницы. Он хотел высвободиться, но любовница спала, как убитая. Строитель в отчаянии и в отвращении пресыщения, внезапным прыжком, вскочил на ноги, разрывая щеки и оставляя оторванную бороду под туловищем женщины… С его подбородка струилась кровь, но, посмотревши в перламутровую от луны воду, строитель вскрикнул от изумления: он увидал себя в воде помолодевшим на тридцать лет и пьяным от весны и мощи. Его тело снова зацветало. Одного взгляда было достаточно, чтобы окончить постройку корабля…
Но зачем я рассказываю вам эти глупости?.. Пошли вон!.. Я больше не хочу ни пить, ни есть!.. Довольно!.. Довольно!.. Я хочу умереть!..
Он поднял голову. Девушки ушли и он был один.
– Умереть?.. Завтра! Завтра!.. Да, завтра я умру!.. Он потер себе лицо, отгоняя мошек сна.
В темноте продолжался беспрестанный стук молотков рабочих между розовыми и прозрачными облаками, рассыпавшими острые ароматы и фиолетовую свежесть на море. Под охровыми пластинками заходящего солнца высокие утесы чернели, рождаясь во сне, как колоссальные мумии.
Вдруг страшный шум разбитых и хмельных голосов потряс их мрачные фасады. Это было там, вокруг больших крыльев Газурмаха. Что же случилось.
Но море отняло у земли и неба весь их свет, чтобы обогатить свои разноцветные гамаки, развешенные вдоль уже потемневшего морского берега.
И Мафарка мог только различить сильную и кругообразную жестикуляцию вокруг огромной клетки. Словно тысячи обезьян старались влезть на сплетение леса из лиан, или пленники, с отчаянием повисшие на окнах темницы. Мафарка с ужасом подумал о непредвиденном действии прилива, который мог затопить скалы бассейна, приподнять и унести сваи…
Нет, нет! Тут было нечто другое! И гораздо худшее! Продвигаясь среди бури раздирающих криков, Мафарка увидал, что между строившими рабочими возникла ужасная драка.
Попав в самую толчею рукопашной, Мафарка почувствовал, что его приподняли на воздух, что он закружился во власти протянутых кулаков, под свистящим полетом топоров, косивших людей, как колосья. Ветер гнева и злости валил вокруг людей с геркулесовским видом, и они перегибалась вдвое под грозной, разящей молнией лезвия.
Смерть циркулировала в этой фантастической оргии, где было около тысячи чаш крови, переливающейся через край. Легкая смерть проходила эластичной походкой негритянского виночерпия, покачивая черной головой, пронзенной белым смехом, который расплывается, и курчавым париком, оперенным блуждающими огоньками, словно кладбище ночью.
Она поочередно проливала во все глаза черное масло ненависти, чтобы снова зажечь их; а в уста, как в пиршественные вазы, вливала потоки хриплого вина мести.
