Футурист Мафарка. Африканский роман - [27]

Видно было как вожди, украшенные огненными перьями, неслись вскачь вдоль линии знамен, ревя во все горло свои хриплые приказы с зловещим треском в голосе; они старались заставить услышать себя, несмотря на шумную зыбь оружий и неистовое ржание лошадей, пляшущих от нетерпения между коленами негров, которые сами еле сдерживались, чтобы не броситься вперед.

Тогда дико вторглась военная музыка. Там-тамы, продолговатые барабаны, гулкие сосуды, дно которых обтянуто ослиной шкурой, скрипки с брюхом и нервами из бамбука, флейты и трещотки приступили к массивной и зернистой пыли.

Наконец, Брафан-эль-Кибир, стоя в стременах, очень высоко поднял свое копье к свежей розе зенита и открыл громадный рот, издавая могучее львиное рычание:

– Вперед!.. Вперед!..

Тогда фронт трех армий, соединенных край с краем, дрогнул во всю свою длину ста тысяч локтей и ринулся с криками, копьями и зазубренными саблями. Дрогнул над писком кур, детей и женщин.

Рысь скоро сменилась галопом.

Правое крыло, предводительствуемое Муллой, состояло из белых лошадей, тонких, как антилопы, сверкающих под водопадом хвостов и грив. Это крыло бросилось вперед, как большая горизонтальная струя.

Левое крыло, под командой Рузума, все состоявшее из черных лошадей, заклокотало в своем первом порыве, как колоссальный смоляной дым, закругленные крупы и шеи которого образовывали катящиеся и сжатые шары.

Проскакав тысячу локтей, Мафарка свернул направо, таким образом приближаясь к фронту кавалерии.

Внезапно узнав гривы своих друзей, Небид громко заржал.

Так как все лошади Брафана, Рузума и Тулама отвечали на этот призыв лихорадочными и пламенными приветствиями, Мафарка-эль-Бар снова повернул Небида и направил его к высокому мысу Фульгама, куда он надеялся увлечь все три армии.

Но он изменил намерение, видя, как сзади него оба крыла до такой степени удвоили скорость, что начали вертеться, отступая к своему центру. Эскадрон, который там находился, должен был замедлить галоп и вертелся на месте, как стержень понемногу закрываемого веера.

Мафарка подумал, что эти две массы воинов могли просто-напросто перерезать друг друга.

Поэтому он продолжал галопировать перед центром, все ускоряя аллюр своего жеребца, сходившего с ума от хруста сухих трав. У Небида были скачки и движения пантеры, особенно когда он описывал желтые росчерки и арабески из поднятой пыли.

Мафарка зачастую должен был закрывать глаза, чтобы не быть ослепленным, и, наклонившись над загривком, он слушал монотонный и безжизненный хруст кустарника, который топтал Небид, и вдалеке шум обвалов, производимых песчаными откосами, которые рассыпались под тяжестью.

Иногда, оборачиваясь направо или налево, он видел, как движется профиль этой фантастической кавалькады, точно волнистая вершина леса, наполовину погруженного в океан золотых песков.

Затем фронт кавалерии негров спустился по склону долины; оба крыла, казалось, топтались на месте, подобно волнорезам спокойной гавани под яростью волн, забежавших с простора.

Но можно было угадать их возрастающую быстроту по шуму, наполнявшему горизонт. Ураган дыханий, хриплые крики вождей, шум сталкивающихся щитов и лязг копий, грохот земли хрипевшей, как при трагическом распарывании живота.

Чистокровные лошади увлекали за собой загнанных норовистых кляч, потому что все, и люди и животные, чувствовали над собой зловещую тень Гогору, черной богини битв, которая двигалась длинными прыжками, топча фиолетовые горы Баб-эль-Футука.

И негритянские всадники, в своих траекториях потерянных молний, робко поворачивали глаза, чтобы увидеть, как далеко за ними поднимается желтый и прямой, как торс обелиска, торс богини, под огромным и угловатым кубом головы.

Ибо она не могла согнуть ни спины, ни одеревенелой шеи, и богиня бежала со всех ног, согнув колени, тряся многочисленными обвислыми грудями, подобными колоссальным тыквам на темно-красном сверкании облаков.

Гогору, прижав локти к бокам, с распростертыми руками, мягко качала своими тяжелыми песчаными кистями в такт мерным движениям своих тяжелых коленей.

Мафарке не было до нее никакого дела, так как он был занят вычислением угла, который образовывался двумя крыльями ужасной кавалькады. Этот угол был еще тупой, но он все более приближался к прямому. Мафарка говорил себе, что когда наконец угол станет острым, он сам легко может оказаться в западне, построенной только что собственной хитростью.

Тогда он бросил в ухо Небида целый шквал раздирающих криков и со всех сил укусил коня в шею; после погрузил руку в кровоточащую рану и потер кровью щеки Небида.

Чудное животное опьянившись, метнулось, подобно рессоре, но слишком сильно и потому нырнуло в илистую почву трясины, куда глубоко погрузились передние ноги.

Мафарка тотчас же высвободил из стремян свои ноги и постарался поднять Небида, лаская его трепещущую шею. Потом он бросил пригоршни песку по ветру, и ветер тотчас схватил песок, раздул и забавно завертел его вдали словно гигантский волчок.

Кружась, он бежал к рядам негров, которые все поглощали в неистовом беге. Долго видел Мафарка, как черные генералы с огненными султанами неслись галопом на краю массы. Потом они исчезли в спирали кавалькады, которая поглотила их прожорливым клокотаньем быстроты, обладавшей хищным и кругообразным жестом циклонов.