Фуллстоп - [20]

— Очень приятно.

— Взаимно, Александр Дмитриевич. Вы даже не представляете себе как.

Александру стало неловко от такой похвалы. Произнося дежурную фразу, он покривил душой — приятно ему не было.

Глава 7. Люкс для гения

Человек на тросе, спускавшийся по боковой стене восьмиэтажного корпуса, привлек к себе их внимание. Пару минут Александр с любопытством наблюдал, как несколько рабочих в касках крепили на дальнем краю крыши какие-то крюки и спускали через них проволоку, отматывавшуюся от огромной деревянной катушки, поднятой наверх лебедкой. Альпинист помогал ей направляться туда, куда требовалось, а другие рабочие, стоявшие внизу за забором санатория, вытягивали ее на свою сторону. Второй моток железной струны стоял в кузове знакомого зеленого грузовика, к этому моменту уже лишившегося своей полукруглой крыши. Водитель за рулем был тот же самый, только сейчас он недовольно выглядывал из открытой двери, следя за тем, как травит проволоку бобина. По требованию рабочих он подъезжал ближе или отъезжал дальше, яростно ругаясь на дорожные ямы.

«Научный груз»…

Рабочие уводили проволоку далеко от розы, обходили ею фонарные столбы и кипарисы, кусок забора, и возвращались на исходное место. До цветка ни они, ни материал не дотрагивались. Чуть дальше на открытой площадке возводилась еще одна часть конструкции, которой явно предстояло состыковаться с нижней. Со стороны это было похоже на плетение корзины с крышкой. Все участники действовали настолько слаженно и быстро, что через короткое время проволочный каркас охватил и фасад корпуса, и часть площадки с будкой.

— Что они делают? — не удержался Александр.

— Маскировочный экран, — охотно пояснил Дживан, заложив руки в карманы и щурясь в сторону грузовика. — Оцепленная территория всегда порождает интерес, от желающих пролезть за ограждение не отобьешься. А поскольку пишут сейчас поголовно все, то плодятся потом истории о зонах, пришельцах, артефактах, слухами обрастают, в народ идут… Маскировка в нашем деле прежде всего.

— А рабочие не проболтаются?

— Они свое дело знают, — отмахнулся Дживан. — Умеют держать язык за зубами. А те, кто не умеют, на этой работе не задерживаются. И ни на какой другой потом тоже, с небольшим исключением. С вас расписку брать? Или уверены в себе?

— Уверен, — поспешно отозвался Александр. — Я никому не скажу.

Проволочная конструкция напоминала осиное гнездо исполинского размера, прилепившееся к санаторию. Увидев, как под каркас уходит крыльцо, Александр заволновался.

— У меня бритва в номере осталась, чемодан, документы…

— Идите, — приказал Дживан, следя за действиями рабочих. — Пока не налепили укрывной материал, можно. Потом будет уже нельзя. Десяти минут хватит? Я вас здесь подожду.

— Не надо, я сам приду, скажите только куда.

— Да кто же вас теперь одного пустит гулять, Александр Дмитриевич, — искренне удивился Дживан. — Это абсолютно исключается. Инструкции, как вы понимаете, обязательны для всех, для столкнувшихся с цветком впервые — особенно. Есть такая поговорка, что правила безопасности написаны кровью, не обижайтесь. Вы же не хотите, чтобы прекрасное место превратилось в пустыню по вашей неосторожности?

Александр вспомнил, как менял оттенки цветок, собственную громогласно продекларированную сознательность, и вздохнул.

— Я быстро, — пообещал он.

Холл, в который он просочился сквозь металлическую паутину, встретил его гробовой тишиной. Лифт по-прежнему не работал, подняться можно было только пешком. Памятуя о десяти минутах, Александр с разбега взял первый пролет, прыгая через две ступени, потом опомнился, пошел с обычной скоростью, чтобы сохранить дыхание до своего этажа. И все равно на последней площадке под ребрами закололо, пришлось присесть на клетчатую тахту у перил.

Потолочная плитка над головой напоминала вдавленные таблетки, круглые, в квадратной упаковке, от нее мысли плавно перетекли к карточке на столе у врача. Что ему пропишут — физкультуру? Было бы неплохо, ходить и двигаться нужно действительно больше. Да что он, сам не знает? Это ведь кажется, что писать здоровья особенного не требуется, не в забое же стоять. А вот подолби по металлическим клавишам на скорость и без перерыва, когда к сроку машинопись готовишь из рукописи — кисти ноют, от ударной нагрузки трещины между ногтями и подушечками пальцев неделями не заживают, давление прыгает на нервной почве. Да еще сидишь неподвижно часами, так что потом не разогнешься быстро, крестец отваливается, только боком на диван свалиться и анальгин проглотить. Ну и лишний вес, само собой, набирается без движения. Он когда-то пытался делать гимнастику в процессе написания книг, даже обруч просил у Веры, но так его толком и не освоил. Стоило задуматься, обруч с грохотом падал на пол, а соседи яростно стучали по батарее, пришлось отказаться.

Ключ от номера нашелся в кармане, где лежал со вчерашнего дня. В нос прямо с порога ударил кисловатый запах — мокрое полотенце осталось комком на полу в ванной, балкон он закрыл, а уборка и проветривание номера по понятным причинам не состоялись. Александр поднял влажную тряпку, другой рукой сгреб бритвенные принадлежности с подставки под зеркалом, торопливо побросал свое имущество в раскрытый зев чемодана и прошел на балкон. Развешивая полотенце, он понял, о каком экране говорил Дживан — проволочный каркас сверху облепили белые листы, тонкие как калька или капрон, почти невесомые. Цветок на них не реагировал. Как их закрепили, Александр не разобрался, но соцветие наполовину скрылось под куполом, напоминавшим средних размеров планетарий. Теперь только изнутри каркаса его и можно было разглядеть.