Фридрих Великий - [135]

Фридрих объявил, что очень разочарован тем, как до сих пор проявляло себя правительство Британии. Разве не могли британцы организовать тревожащие атаки французского побережья? Конечно, нельзя бросить на произвол судьбы находившегося в Германии герцога Камберленда, сына короля Георга II, — Фридрих в июле сказал Митчелу, что он «пе может поверить в то, что Англия будет покорно сидеть сложа руки». Король часто напоминал ему о действиях Мальборо — усиление войск Камберленда британской армией было бы самым эффективным способом для улучшения ситуации. Он говорил, что связал себя союзническими узами с Англией в период ее заката, а колебания Британии связывал с ее нежеланием восстанавливать против себя Россию. Митчел сочувствовал ему, а британской эскадры, направляющейся на Балтику, по-прежнему не было. В это время русские осадили и взяли Мемель. Затем, 26 июля, французы разгромили при Хастенбеке-на-Везере войска Камберленда.

Фридриху оставалось только надеяться, что его войска под командованием Левальда, размещенные в Тильзите для защиты Восточной Пруссии, не дрогнут перед русской армией, превосходящей их численно. Он со всех сторон окружен врагами, которых король Пруссии презирал. «Принц Карл, — писал он Кейту 11 августа, — пьет, ест, смеется и лжет!., о, каким наслаждением будет стереть с лица земли этот высокомерный, заносчивый род!» Фридрих воспринял от Митчела информацию о намерениях Британии предоставить ему субсидию[208] с подобающей благодарностью, однако посол был в угнетенном состоянии, его тревожили военные перспективы Пруссии. Митчел чувствовал, что Фридрих, находясь в таком отчаянном положении, мог оказаться вынужденным вновь искать согласия с Францией, что стало бы катастрофой для Англии.

Фридрих, собрав свои войска, меньшие по численности тех, которые он передал Беверну, двинулся маршем на запад, чтобы встретить и рассеять французов и имперцев. 25 августа он покинул Циттау и направился через Саксонию на запад. Успех этого предприятия во многом зависел от поведения противника: если тот начнет избегать встречи, то нужного удара не получится, и Фридрих будет вынужден отказаться от особо важной для кампании территории. Он надеялся, что Камберленд скует французов на севере, а также на относительную пассивность Дауна. Мощный, состоявший главным образом из кавалерии авангард двигавшейся на запад армии Фридриха возглавлял Фридрих Вильгельм фон Зейдлиц, быстро продвинувшийся по службе и хорошо зарекомендовавший себя под Колином. Зейдлиц был на девять лет моложе Фридриха и слыл в кавалерии помимо всего прочего beau sabreur[209] — высокий, стройный, щеголеватый, прекрасный наездник, обладающий знаменитым, мгновенно возникающим «чувством» тактического положения, практик безо всяких интеллектуальных претензий, сердцеед и живая легенда армии. Фридрих очень любил Зейдлица и смотрел с некоторым благоговением на независимого, обаятельного и одаренного молодого офицера. Зейдлиц, несомненно, был тем человеком, который мог возглавить дерзкую операцию, а экспедиция Фридриха на запад вполне могла обернуться именно таковою.

Пруссаки шли через Северную Саксонию, Эрфурт, Готу, а противник так ничего и не предпринимал в ответ. Марш напоминал триумфальное шествие, и Фридриха повсюду встречали с любопытством и большим энтузиазмом. Но сражения все не было. В Готе короля ждали тревожные новости: австрийцы двинули часть сил из Лусатии на север и начали наступление непосредственно на Пруссию. Численность их армии неизвестна.

* * *

Фридрих, окруженный противниками, неизменно надеялся, что в какой-то момент появится возможность заключить мир на благоприятных условиях, хотя военная ситуация, в которой он оказался, делала это маловероятным. Тем не менее, по его мнению, было желательно поддерживать связи, несмотря на хаос и тревоги войны. 6 сентября король написал герцогу де Ришелье, принявшему командование французской армией на севере у д’Эстре, вежливое письмо. Фридрих понимает, что Ришелье в настоящее время не уполномочен вести переговоры, но племянник великого кардинала, несомненно, природой предназначен и для подписания договоров, и для побед в сражениях! Союз между Францией и Пруссией, сохранявшийся шестнадцать лет, должен оставить «quelques traces dans les esprits»[210]. Послание, полное комплиментов, явилось призывом изучить возможности установления мира. Такой ход не мог порадовать Лондон.

Едва ли Фридрих слишком рассчитывал на положительный ответ. Ришелье писал с не меньшей вежливостью в том духе, что сделать вклад в установление всеобщего мира вместе «с таким героем, как Ваше Величество», было бы, несомненно, даже предпочтительнее для короля Франции, чем одержать победу, но герцог не представляет, как можно выполнить «столь желательную задачу!». Переписка продолжалась, сдержанная и вежливая. В действительности же Ришелье был на пороге выполнения еще более желательной задачи. Его войска вошли в Ганновер. Войска Камберленда после сражения под Хастенбеком были прижаты к побережью Германии, и герцог Камберлендский получил от отца, короля-курфюрста, разрешение подписать в Клостерцевене с французами соглашение о капитуляции, после чего боевые действия будут прекращены