Фридрих Барбаросса - [69]

Во всяком случае он поставил Барбароссу в очень затруднительное положение. К счастью, друзья на полуострове, в том числе вновь поддержавшие его города (Комо), поставили ему некоторое количество солдат. Но отправленное из Германии подкрепление насчитывало только тысячу человек. Поэтому он начал войну против итальянцев в основном с помощью итальянских же войск. Весной 1176 года он принял решение выступить навстречу немецким синьорам из Павии и отправился в Беллинцону, где к нему присоединились солдаты из числа местных жителей. Фридрих планировал двинуться на Милан, в то время как Христиан Майнцский со своей маленькой армией, вызванной из Пулии, будет действовать на юге. Перед такой угрозой миланцы, поддержанные ополченцами из городов-союзников, приняли решение о выступлении против императорского войска. Но они думали, что враг еще в Беллинцоне, а встретили его неожиданно в Леньяно, километрах в тридцати на север от своего города (20 мая).

Удар был сильным, а сражение — запутанным. Германские рыцари по своему обычаю бросились в мощную атаку; они прорвали строй ломбардской конницы, та в беспорядке бежала, но была остановлена пехотой, построенной в каре вокруг повозки с эмблемами коммуны. В этот момент бежавшие с поля боя конники заметили людей из Брешиа, которые галопом неслись им на выручку. Вместе они атаковали немцев с фланга; Фридрих увидел опасность, с жаром и отвагой он бросился в самую свалку, но был выбит из седла. Тотчас же слух о его гибели разнесся по войскам, те запаниковали и, побросав оружие, лошадей и даже личный штандарт императора, бежали к Павии, где также укрылся и их военачальник.

Это еще не стало окончательным поражением, однако было мучительной неудачей. Без солдат, без денег будущее представлялось очень мрачным. Отказавшись от войны под давлением фатального стечения обстоятельств, Барбаросса возобновил переговоры. Так как Кремона сближалась с ним все больше и уже предлагала ему союз, он вновь прибег к ее услугам для установления контактов с лигой. В июне и июле развернулись переговоры. Император предложил заключить мир на основе версии, составленной кремонцами в Монтебелло, согласившись к тому же признать для Алессандрии «городской статус». Он даже распорядился составить акт ратификации договора, который предлагал подписать либо в Лоди, либо в Моримундо, либо в Новаре. Но, хотя его намерения были вполне лояльны и он действительно хотел помириться с коммунами, те опять отказались от соглашения, в котором не говорилось об Александре III, и которого они считали единственным законным напой.

Поведение Штауфена изменилось из-за ломбардского упрямства. Во время переговоров в Павии в прошлом году Фридриху, а еще больше архиепископам Христиану Майнцскому и Филиппу Кельнскому показалось, что в поведении папских легатов наблюдается какая-то вялость в вопросах права, которые должны были быть пожалованы или признаны городам. Они почувствовали, что Александр III хочет, чтобы ломбардцы помирились с Фридрихом ради собственных же интересов, но он мало интересовался юридическим и политическим определением этих интересов. До сих пор они старались договориться с лигой, идя на большие уступки, чтобы затем устранить папу. Поскольку коммуны требовали их перехода в сферу подчинения Александру III, переговоры с ними, почти непрерывные с апреля 1175 года, становились бесполезными, потому что итальянские предложения все время усиливали позиции папы, а другая сторона добивалась его отречения. Так что оставался лишь один выход: договариваться с папой, который мог бы и не ставить очень жестких условий в пользу городов.

С замиранием сердца и полным осознанием ожидавших его трудностей Фридрих решился на новые переговоры, вознамерившись на сей раз довести их до конца. Контакты были установлены в конце лета, и 21 октября 1176 канцлер Христиан, архиепископ Магдебургский Вихман, епископ Вормсский Конрад и протонотариус Ардуин явились к папскому двору, располагавшемуся в тот момент в Ананьи, южнее Рима. Кардиналы, делегированные папой, сразу же заявили, что не смогут начать обсуждение вопросов, если в дебатах не будут участвовать полномочные представители лиги, короля Сицилии и императора Мануила Комнина. Представители императора не дали прямого ответа на это требование. Они заметили, что военные операции против мятежных городов по обоюдному соглашению приостановлены и это перемирие будет длиться до тех пор, пока не закончатся переговоры. Но настаивали, чтобы, по крайней мере, первые обсуждения проходили только между ними, с одной стороны, папой и его кардиналами — с другой, и с соблюдением строжайшей секретности во избежание утечки информации и особенно дезинформирующих слухов. Александр III согласился на это, уточнив, что оставляет за собой право держать в курсе обсуждений ломбардцев и прочих своих союзников, в чем их и заверил.

Так через своих послов Фридрих начал первые настоящие серьезные переговоры с Александром III, своим несгибаемым противником еще со времен ассамблеи в Безансоне, — переговоры крайне трудные, так как они ставили под сомнение самые разные проблемы от чисто церковных вопросов до статуса Италии. Император, — хоть в принципе и согласился признать Александра III, что было в его глазах необычайной уступкой, — придавал исключительное значение сохранению территориальных интересов на полуострове и своей власти над германским епископатом, то есть легитимности избрания епископов, поддерживавших Виктора IV, Пасхалия III и Каликста III, а также совершенных им рукоположений. По этим двум пунктам дискуссии были особенно ожесточенными.