ФРГ. Штрихи к портрету - [26]

«Свидетельство» об окончании Карлом Марксом Трирской гимназии. Особенно отмечены способности выпускника к логическому мышлению. А вот и знаменитое сочинение, представленное экзаменационной комиссии: «Размышления юноши при выборе профессии». Невозможно удержаться от цитирования: «Мы не всегда можем избрать ту профессию, к которой чувствуем призвание, наши отношения в обществе… начинают устанавливаться еще до того, как мы в состоянии оказать на них определяющее воздействие»[6]. И далее: «…опыт превозносит, как самого счастливого, того, кто принес счастье наибольшему числу людей…»[7] и наоборот, того, «кого увлек демон честолюбия, разум уже не в силах сдержать, и он бросается туда, куда его влечет непреодолимая сила: он уже больше не выбирает сам своего места в обществе, а это решает случай и иллюзия»[8].

Выразительный рисунок: студент Маркс. Портрет первой красавицы Трира баронессы Женни фон Вестфалей. Родители дали согласие на их помолвку, но при условии, что брак состоится лишь после того, как Маркс окончит университет. А до этого… ни права общения, ни права переписки.

Толстые тетради, исписанные характерным прямым почерком. Нет, это не конспекты. Это стихи. Послать в адрес невесты автор их не мог и надеялся на посредничество отца, к которому всю жизнь относился с величайшим уважением и любовью. И вот мнение отца: стоит ли тратить силы на то, чтобы стать заурядным стихоплетом? Можно догадываться, что творилось в душе молодого поэта. Но приговор обжалован не был. Наоборот. Последовал серьезнейший самоанализ и уничижительная самооценка.

Свадьба доктора философии Карла Маркса состоялась 19 июня 1843 года. Молодые люди выдержали семь лот разлуки. Но страдания их были вознаграждены.

Улица, теперь она называется улицей Карла Маркса, уходит вниз, и через несколько минут мы на берегу Мозеля, у Римского моста, того самого, который сменил по втором веке своего деревянного предшественника. Невдалеке два средневековых подъемных крана, приводившихся в действие людской силой. Здесь располагалась городская гавань и при римлянах. Сегодня она ниже, за новым мостом. Именно туда нам и надо. Там пас ожидает палуба повидавшего виды катера, которому предстоит преодолеть 175 километров, ровно столько, сколько требует водная дорога до Рейна, так что домой мы будем возвращаться не поездом, а пароходом, по Мозелю!

«Потребовалась бы книга, чтобы описать все красоты, подносимые Триром на территории, которую можно обойти за два часа. Такого богатства ландшафтов на столь малом пространстве я еще не видел нигде», — писал Эрнст фон Шиллер, сын Ф. Шиллера, своей сестре в 1828 году. Я думаю, что под этими словами мог бы подписаться каждый, кому довелось побывать в этом городе.

Еще какое-то время мимо нас проплывают окраины Трира. Но это уже другой Трир. Трир фабричных труб и заводских корпусов, опутанный рельсами и лентами автобанов. Долина, где расположен город, вмещает в себя не только римские и средневековые развалины, дворцы и храмы, но и сталепрокатные, машиностроительные, судоремонтные заводы, предприятия приборостроения, табачные фабрики, пивоварни, поля, сады, огороды и многое другое, без чего было бы немыслимо существование современного города, насчитывающего свыше ста тысяч жителей.

«К северо-востоку от Трира, на всем протяжении Мозеля до его слияния с Рейном… встречается очень много деревень, но нет ни одного города», — писал в своем знаменитом труде «Земля и люди» в самом начале нашего столетия французский географ Элизе Реклю. Прошло три четверти века. Много воды утекло в Мозеле, а места для городского строительства так и не нашлось. Правда, некоторые бывшие деревни стали величать городами, но, по-видимому, лишь из уважения к их возрасту. Конечно, дело здесь не в недостатке площади, а в утвердившемся профиле производства — виноградарстве.

Река мечется из стороны в сторону, словно в поисках других берегов, словно хочет спрятаться от стискивающих ее крутых террас: расчищенных, ухоженных, засаженных бесчисленными рядами виноградных лоз. И когда час за часом смотришь на этот причесанный пейзаж, как-то невольно отрешаешься от мысли, что все эти аккуратно пригнанные друг к другу лоскутья участков, укрепленных, обводненных, снабженных фуникулерами, неуловимо отличающихся цветом и создающих впечатление причудливого орнамента или сказочных арабесок, созданы не по мановению волшебной палочки, а человеческими руками. Это не фантазия природы, а результат труда бесчисленных поколений. Благословенные широты культурного ландшафта. Такими эпитетами награждают теперь долину Мозеля. Нельзя не согласиться с этим определением. Тысячи раз перекопанная, принесенная сюда на людских спинах земля сделала когда-то дикий, скалистый пейзаж культурным в самом высоком смысле этого слова. Сделала и делает. Делает ценой постоянного, никогда не прекращающегося крестьянского труда. И если труд нуждается в памятнике, то он имеет его в облике долины Мозеля.

Покачиваясь на волнах, поднятых встречными самоходными баржами, поплывет наш пароходик мимо пестрых, аккуратных городков, похожих друг на друга, как дети одних родителей. Так оно, впрочем, и есть.