Франко-прусская война. Отто Бисмарк против Наполеона III. 1870—1871 - [75]

Несмотря на всю бурную деятельность, такое положение Наполеона III не вдохновляло. Регулярные войска, потрепанные в битвах и изнуренные долгим отступлением, уже не могли адекватно реагировать на распоряжения офицеров. «Это была ко всему безразличная толпа, – писал очевидец, – скорее прозябавшая, но не живущая, люди, едва переставлявшие ноги, даже если их подгоняли пинками, недовольно ворчавшие, когда их вырывали из тревожного сна». В дистрофичный организм влили новую кровь в виде неопытных новичков или тыловиков и хозяйственников, не умевших даже ходить в ногу, не говоря уже об обращении с оружием. За несколько дней, проведенных в Шалоне, нечего было и пытаться превратить их в солдат, и во время привалов на маршах каждую минуту отдыха приходилось использовать для боевой и строевой подготовки. В конце концов, из жителей с берегов Сены было укомплектовано 18 батальонов мобильной гвардии. Парижане принесли с собой весь деструктивизм, всю ненависть к сложившимся стереотипам, столь характерные для жителей столицы. На призыв Vive l’Empereur! они отвечали по-военному четко: «Раз! Два! Три! Дерьмо!» Они не разделяли стремления призывников из провинций всеми способами увильнуть от участия в сражениях. А Канробера приветствовали воплями: «Париж!» «Дети мои, – вежливо ответил им командующий. – Я, наверное, оглох. Вы, случайно, имеете в виду не «на Берлин!»?» Нет, они не имели это в виду, и маршал, как мы уже убедились, рекомендовал Паликао срочно разбросать их по крепостям на севере Франции.

Людей и вооружений было в достатке, но вот войсковой подвоз отсутствовал, не работали и службы. Солдаты 1-го и 7-го корпусов бросили свои ранцы на поле битвы у Фрёшвийера, и им их заменили из расчета один ранец на двоих. Артиллерия 7-го корпуса, задержавшаяся из-за перегруженности железных дорог, добралась до армии лишь незадолго до сражения у Седана, а в нескольких дивизиях почти полностью отсутствовало медицинское обслуживание. К этому следовало бы добавить хроническую нехватку карт.

Марна, Мёз (Маас) и Мозель

При наличии времени и расторопных командующих эти трудности ничего не стоило бы преодолеть, как несколько месяцев спустя Шанзи, д’Орель-де-Паладин и Федерб преодолеют и куда более сложные. По сравнению с армиями национальной обороны Шалонская армия с ее подготовленными командующими, превосходной артиллерией и кавалерией и ядром в лице опытных пехотинцев представляла собой вполне серьезный инструмент ведения войны, который в руках Наполеона I, вполне возможно, нанес бы противнику смертельный удар, и даже сейчас, окажись армия под началом достаточно опытного командующего, придерживавшегося осмотрительной и верной стратегии, она сумела бы надолго задержать немцев, что позволило бы Базену набраться сил для выступления и дойти до стен Парижа. Все огрехи армии, формировавшейся при Мак-Магоне, сами по себе не объясняют катастрофу под Седаном.

17 августа, на следующий день после прибытия, Наполеон III собрал совещание для обсуждения перспективных планов. На нем присутствовали Мак-Магон, Трошю, командовавший недавно сформированным 12-м корпусом вместе со своим начальником штаба Шмитцем, Берто, командующий мобильной гвардией, и принц Наполеон, прибывший в лагерь за несколько дней до этого. Император, как обычно за многие месяцы, был апатичным и немногословным, слушал, не вмешиваясь в дискуссии. До сих пор так и не обсуждался вопрос сотрудничества двух армий, как и о помощи Базену: лишь отчеты офицеров о боях накануне и о победах французов. Политические вопросы представлялись всем важнее военных: положение императора и его режима и то, как этот режим удержать на плаву. Инициативу взял на себя кузен императора: он был, как позже отметил Трошю, единственным из Наполеонов, которого следовало принимать всерьез. Сам император в момент самокритичной рефлексии грустно пробормотал: «Я, кажется, отказался», а принц резко поправил его: «В Париже вы отказались от правления, в Меце теперь отказываетесь от командования армией. Если речь идет о спасении режима, необходимо проявить себя и как император, и как главнокомандующий и возвратиться в Париж. Там уже зреет революция, и лишь одно способно, – подчеркнул принц, – остановить ее: назначение мэром Парижа Трошю, либерала, наделенного даром предвидения и популярного, чьи предостережения прошли незамеченными». Никто не выступил против этого предложения, и когда император неуверенно предложил согласовать этот вопрос с императрицей, его кузен раздраженно спросил: «Разве вы не император? Это необходимо сделать немедленно». Трошю добавил аргументацию чисто военного характера: дислоцированная вокруг неприступного Парижа армия под командованием Мак-Магона обретет возможность маневра и пополнения своих рядов за счет жителей столицы. На том и порешили: Трошю передает командование 12-м корпусом генералу Лебрюну и возвращается в Париж в тот же вечер в сопровождении мобильной гвардии. Идея распределения мобильных гвардейцев по крепостям севера Франции вызвала возражения императора, но Трошю с упорством доктринера доказывал: «Они должны защищать свои дома, это их долг». Шалонская армия должна была последовать за ними несколько дней спустя.