Франко-прусская война. Отто Бисмарк против Наполеона III. 1870—1871 - [104]

Указания делегации и детальная подготовка в департаментах на бумаге представляли собой впечатляющий проект национальной самообороны, но при выполнении их ждала судьба всех планов, которые зависят от обычных смертных, пусть даже героически настроенных, но невооруженных, необученных и не имеющих понятия о воинской субординации и дисциплине. Всякий раз при появлении немецких войск, причем любой численности, местная самооборона оказывалась несостоятельной. Полковник де Кателино, который должен был сотрудничать с местной национальной гвардией при обороне Орлеанского леса, соглашался с тем, что на бумаге их организация выглядела безукоризненно, «но стоило появиться врагу, как все куда-то исчезли. На всех дорогах, за каждым кустом сидели люди, вооруженные винтовками, но далеко не все явились, услышав залпы». Когда в начале следующего года армия Фридриха Карла проникла на запад к департаменту Сарта, безразличие населения повергло власти в отчаяние. «Я предупреждаю вас, – писал префект департамента Орн мэру городка Бомон-сюр-Сарт 13 января, – что, если вы по получении этого письма не взорвете оба моста в Бомоне… вы будете немедленно арестованы, предстанете перед военным трибуналом и расстреляны на месте». Четыре дня спустя он приказал заместителю префекта в Аржантане разрушить все линии связи между Аржантаном и Алансоном. «Используйте все средства, реквизируйте инструменты, призовите рабочую силу… если люди не захотят работать, заставьте их с револьвером в руке». Но мосты так и не были взорваны, дороги не были приведены в негодность, смелости Гамбетты и героизма его самых горячих последователей уже не хватало для поддержания боевого духа всей страны. Префект департамента Кальвадос проявил куда больше реализма, когда, будучи информированным о том, что все войска в его департаменте отведены на Шербурский полуостров (полуостров Котантен. – Ред.), он ответил: «Очень хорошо, я согласен. Но… в таком случае откажитесь от обороны как главенствующего принципа… И когда вы тыкаете пальцем на того, кто не дает врагу отпора, подумайте о том, что вы лишили нас всех средств обороны…» Французские крестьяне продолжали сбор зерновых, винограда, ухаживали за домашним скотом, заботились о своих детях, в случае необходимости подчиняясь оккупантам, как подчиняются любой силе, такого подчинения требующей, и все сильнее проникались глубокой неприязнью к фанатичному идеализму своих лидеров, и постоянно мечтали о мире, не важно какой ценой, но о мире.

Глава 7 Мец и Страсбург

Занимаясь организацией новых вооруженных сил после 4 сентября, Гамбетта действовал так, будто имперская армия вместе с самой Второй империей прекратила существование.

Это было вполне естественно – безусловно, большая часть профессиональной армии, которой располагал Наполеон III в начале войны и на которую рассчитывал для обороны Франции, так и оставалась на территории страны, организованная, вооруженная, дисциплинированная и сосредоточенная вокруг крепости Мец без каких-либо поставленных ей задач. Она состояла из пяти армейских корпусов, самый лучший из которых вообще не побывал в боях, армия численностью 154 481 человек, полностью вооруженных, включавшая кавалерию и артиллерию, и с достаточным количеством боеприпасов. Гамбетта и Базен почти не встречались и при составлении планов не принимали всерьез факт существования других сил. Изумленная и возмущенная страна впоследствии не могла найти объяснение бездеятельности Рейнской армии, кроме как следствие предательства Базена, и по окончании войны отвела душу, предав его суду и навечно пригвоздив его к позорному столбу в назидание потомкам. Однако доказательств, предъявленных ему судом и в ходе расследования, проводимого Третьей республикой и правительством национальной обороны, было явно недостаточно для предъявления маршалу обвинения в предательстве, их даже не хватило для того, чтобы обвинить Базена в своекорыстии. Представленная картина свидетельствует о некомпетентности маршала, о его беспомощности перед лицом проблем, которые были бы под силу лишь военачальнику, обладавшему воистину незаурядными полководческими способностями и политической прозорливостью. В действительности предъявленное маршалу Базену обвинение относилось не столько к нему, сколько ко всей армейской системе в целом, выпестовавшей его и позволившей ему подняться до поста командующего вооруженными силами страны. Государства имеют в распоряжении тех генералов и те правительства, которых они заслуживают. Но если мы всерьез намерены разобраться, кто в действительности нес ответственность за события в Меце в период с 19 августа по 27 октября, когда и крепость и войска в конечном счете сложили оружие, нам предстоит тщательно их проанализировать. Сначала мы рассмотрим и дадим оценку военным событиям, что особого труда не составит, и уже затем политическим, осудить или же одобрить которые будет значительно сложнее.

Ни немецкое, ни французское командование так в полной мере и не осознали того, что 19 августа они начали осаду. Приказы Мольтке предписывали шести корпусам 1-й и 2-й армий занять левый берег Мозеля для предотвращения прорыва французов на запад. В случае своего прорыва на восток французы натолкнулись бы лишь на силы 1-го корпуса и дивизии ландвера, которым было велено не оказывать серьезного сопротивления. Все эти мероприятия были нацелены на то, чтобы не дать Базену и Мак-Магону соединиться. Что же касается Фридриха Карла, не проявлявшего особого энтузиазма к выполнению столь заурядной задачи, Мольтке заверил его, что это много времени не займет. Либо французы предпримут попытку прорыва, либо сдадутся из-за отсутствия провианта, а затем, как он успокаивал Фридриха Карла, «Ваше Королевское Высочество будет пожинать лавры по случаю капитуляции противника и одной из самых замечательных в военной истории побед над ним».