Франко. Краткая биография - [111]

В 1954 году ситуация в Марокко потребовала от каудильо пристального внимания к этой заморской территории. Испанский верховный комиссар, после настоятельных рекомендаций Франко, проявил совершенно не типичный для него интерес к «развитию марокканского народа», начав активно помогать марокканским националистам во французской зоне, снабжая их оружием и деньгами. Об испанской части Марокко генералиссимус беспокоился гораздо меньше, полагая, что она будет готова ставить вопрос о предоставлении независимости лишь лет через двадцать пять. В августе 1955 года, когда Франция, находясь под сильным давлением во Вьетнаме и Алжире, отменила военное положение в своей зоне Марокко и вернула на трон султана, Франко не смог оценить всей важности этого события для испанского сектора. Игнорируя настойчивые советы некоторых близких ему политиков развернуть широкомасштабную деятельность по привлечению инвестиций в социальные программы в Марокко, генералиссимус отделывался лишь общими обещаниями о будущей независимости государства. А когда, как и предсказывали его советники, там начались националистические выступления, они были жестоко подавлены. С принятием декларации о независимости французского Марокко 2 марта 1956 года в испанской зоне начался повсеместный бунт. 15 марта Франко был вынужден объявить, что Испания отказывается от своего протектората. Понимая, хоть и с большим опозданием, что на этот раз без серьезной лести и реверансов (в сторону властей Марокко) не обойтись, Франко решил устроить особенно щедрый прием султану Мухаммеду V, который 4 апреля прибыл в Испанию с визитом. Однако, несмотря на личный «роллс-ройс» каудильо, королевский эскорт из эффектно наряженных всадников, марокканской гвардии, и ликующей толпы встречавших его испанцев, это не смягчило холодность высокомерного султана. После встречи, прошедшей в крайне напряженной и неловкой обстановке, уязвленный Франко был вынужден признать, что марокканцы отнюдь не боготворили испанского каудильо, а его «глубокое понимание психологии мусульман» оказалось на поверку весьма поверхностным. Декларацию о независимости испанского сектора Марокко подписали 7 апреля 1956 года. Испания потеряла практически все свои колонии в Африке, сохранив лишь несколько изолированных сторожевых постов — Мелилью, Сеуту и территорию Ифни. Это был конец имперским мечтам Франко, которые он лелеял, еще будучи кадетом.

Усилия, потребовавшиеся каудильо, чтобы хоть как-то примириться с развалом империи и нереализованными внутренними амбициями, довели Франко до крайности. Потеря Марокко бросила вызов целостности его личности и представлению о себе как об отце нации. Это поражение разом уничтожило едва ли не главную идеологическую составляющую его режима, заключавшуюся в неистребимом желании отомстить за позорную потерю Кубы в 1898 году, а блестящие победы, одержанные «африканцами» в не столь давнем прошлом, потеряли свое величие и всякий смысл. Впоследствии Франко пришлось расстаться с любимым отрядом марокканских охранников — самым наглядным символом его королевских амбиций, а также террора, на котором держался весь режим каудильо. И таким образом, представление генералиссимуса о себе как о современном Сиде, ведущем свой народ к триумфу империализма, превратилось в бессмысленную фантазию. Будучи человеком прагматичным и гибким, Франко, проанализировав это символичное поражение, впал в глубокую депрессию. Он больше не мог ни притворяться, ни лгать даже самому себе, что потеря Марокко не касалась его лично. И хотя на публике Франко выглядел спокойным и невозмутимым, это страшное унижение вызвало первые симптомы неизлечимой болезни: застывший взгляд, дрожь в руках, эмоциональную и умственную прострацию, которые позже превратятся в болезнь Паркинсона. Озабоченный состоянием Франко, Пакон стал замечать, что во время семейных обедов каудильо часто сидел в полном молчании и, уставившись в пустоту, рассеянно жевал зубочистки.

Пока потрясенный Франко, пребывая в депрессии, предавался воспоминаниям и размышлениям о прошлом, испанское общество двигалось совершенно в другом направлении. Небольшой поток туристов, который к 1960 году превратился в настоящую лавину, неумолимо открывал для испанцев безбрежные границы политической и сексуальной свободы. Эмиграция испанских рабочих на север, в Западную Европу, в поисках работы, появление транснациональных компаний, влияние, оказываемое новыми источниками информации, такими как кино, газеты и особенно телевидение, — все это постепенно стало разрушать международную изоляцию Испании и эмбарго на новости, наложенное на страну еще с 1939 года. Еще в 1951 году в угоду переменам, происходящим в обществе, министерство образования (контролируемое католической церковью) передало цензуру в ведение новоиспеченного министерства информации и туризма, но она по-прежнему оставалась такой же жесткой, как и прежде. А осознав всю мощь влияния и эффективности телевидения в качестве источника пропаганды, режим поместил телевещание в еще более жесткие рамки, чем кино и театр. Однако, невзирая на постоянный контроль, телевидение стало настоящим окном в мир.