Франко. Краткая биография - [109]

Вспышка доброжелательности по отношению к Великобритании у генералиссимуса улетучилась еще ранее, как только он узнал, что недавно коронованная Елизавета II собирается в 1954 году нанести визит в Гибралтар. В августе 1953 года его эмоциональная речь, в которой он охарактеризовал Британию как страну, «ослабляющую нашу Родину, создающую проблемы для нашей нации, подрывающую устои правящих кругов, провоцирующую волнения в колониях, а также способствующую революционным настроениям среди масонов и левых интернационалистов», была негативно встречена и в Лондоне, и в Вашингтоне. Так же, впрочем, как и принятое им в начале следующего года решение разрешить фалангистам — по обычаю, снабженным булыжниками, которые предусмотрительно доставляли в грузовиках — провести демонстрацию перед зданием английского посольства в Мадриде.

Спорадически вмешиваясь, только во вред делу, в сферу международных отношений, Франко решил, что вполне может позволить себе расслабиться — к чему, собственно, он всегда имел большую склонность. Когда каудильо не охотился, не стрелял и не рыбачил в обществе Макса Воррелла, он проводил время за игрой в гольф, смотрел бесконечные вестерны в личном кинотеатре в Эль-Пардо или же отправлялся в свое большое поместье Вальдефуентес. Франко также посвящал много времени живописи, совершенствуя свою скорее напыщенную, нежели профессиональную манеру письма. Однако подлинной страстью каудильо стал склеп в Долине павших («еще одна женщина» в его жизни). Завершенный в 1954 году, этот вздымающийся к небу монумент отражал представления Франко о своем месте в истории. И хотя националисты решили, что испанская архитектура, очищенная от модернистских тенденций, возьмет за основу «самую сущность блистательного века Испанской империи, создавшей государства в Америке, и глубокий и совершенный символ: Эскориал», вся концепция Долины павших больше напоминала египетскую пирамиду. Только крест весил сто восемьдесят одну тысячу шестьсот двадцать тонн и уходил вверх на сто пятьдесят метров. А в ширину он достигал сорока шести метров. Этим огромным памятником самому себе Франко, без всякого сомнения, надеялся не только компенсировать собственные физические и сексуальные недостатки, а также обессмертить себя, но и оставить после своего ухода из жизни грозное и вечное напоминание республиканцам, что они были разгромлены и уничтожены не кем-нибудь, а полубогом. Слова Альберта Шпеера о том, что страсть Гитлера к огромным и устрашающим зданиям являлась «отражением тирании», можно справедливо отнести и к генералу Франко.

Мания величия каудильо мешала его отношениям с доном Хуаном. Когда в 1954 году Хуан Карлос закончил свое обучение с частными преподавателями и получил среднее образование, соображения Франко о его следующих шагах никак не совпадали с представлениями по этому поводу дона Хуана. Тот хотел, чтобы его сын поступил в университет в Лувене. А Франко настаивал, чтобы принц пошел учиться в военную, морскую и воздушную академии, затем какое-то время посвятил бы изучению социологии и инженерного искусства в Мадридском университете, а уж потом приступил бы к серьезным занятиям в области управления под «личным присмотром каудильо». Ледяное письмо генералиссимуса не оставило у дона Хуана никаких сомнений в том, что любое вмешательство с его стороны в процесс обучения сына не оставит ни малейшей надежды на «установление монархии в нашей стране».

Однако, несмотря на то что дон Хуан чувствовал себя совершенно беспомощным перед каудильо, многие его сторонники так не считали. Франко ничего не мог поделать с бурными всплесками народных симпатий к бурбонской монархии. Осенью 1954 года испанцы из всех слоев общества тысячами стекались в Португалию на торжества по случаю совершеннолетия дочери дона Хуана, инфанты Марии дель Пилар. Однако еще большую тревогу у каудильо вызывало появление так называемой «Третьей силы», которую создали военные — верные сторонники Франко — в союзе с приверженцами короля и членами Opus Dei, влиятельной группой, состоящей из светских католиков. Эта организация стремилась к восстановлению традиционной монархии во главе с доном Хуаном, хотя и в рамках «Движения». Несмотря на то что Франко убрал из Верховного Совета научных исследований Рафаэля Кальво Сереру, который сам себя назначил идеологом «Третьей силы», ее призывы, глубоко проникшие в сознание людей, появились вновь во время муниципальных выборов, состоявшихся 21 ноября 1954 года в Мадриде. По мнению их устроителей, эти выборы, проводившиеся впервые после гражданской войны, абсолютно правдиво отражали волю народа, ибо треть муниципальных советников «избиралась» «отцами семейств» и замужними женщинами старше тридцати лет. Блас Перес, министр внутренних дел, использовал свое отнюдь не незначительное влияние для того, чтобы обеспечить победу фалангистам, в результате чего кандидаты, выдвинутые монархистами, оказались жертвами настоящей кампании по их запугиванию, развернутой фалангистскими головорезами. Тем не менее монархисты утверждали, что им удалось получить шестьдесят процентов реальных голосов. Когда они пожаловались Франко на то, каким образом результаты голосования преподносились в прессе, каудильо казался ошеломленным. Настоящим же кошмаром для него стало заявление генерала Хуана Вигона, который сообщил ему, что основная часть Мадридского гарнизона проголосовала за восстановление монархии. Франко же, вместо того чтобы сделать для себя соответствующие выводы о все более распространяющихся монархических настроениях в обществе, сделал жесткий выговор дону Хуану, возмущаясь поведением его сторонников.