Франко. Краткая биография - [113]

По мере того как современная жизнь становилась все более сложной и запутанной, в правительстве оставалось все меньше тем, по которым не возникали бы бурные споры. Когда 3 марта 1956 года кабинет министров собрался на очередное совещание, он немедленно разделился на два враждующих лагеря. С одной стороны, Хосе Антонио Хирон, поддерживаемый Арресе, выступал за значительные инвестиции в социальные сферы; с другой стороны, Мануэль Арбуруа, министр финансов, настаивал на экономии средств. В результате оцепенение, в котором пребывал травмированный каудильо, вылилось в краткосрочный триумф Хирона, обернувшийся полнейшим экономическим крахом, так как он не сумел предвидеть, что значительное увеличение выплат немедленно скажется на ценах, инфляции и безработице. Франко, пришедший в полнейшее замешательство от противоречивых выступлений, как своих сторонников, так и противников, оставил министров одних ссориться между собой, а сам, чтобы хоть как-то утешиться, сосредоточился на проблеме престолонаследия.

Его позиция по отношению к этому вопросу более-менее прояснилась, когда 29 марта 1956 года его протеже Хуан Карлос, играя с пистолетом, случайно выстрелил в своего любимого младшего брата. По случайному совпадению этот пистолет ему дал не кто иной, как Франко. Альфонсо умер сразу. Через двое суток опустошенный Хуан Карлос вновь надел военную форму. Можно только догадываться, какие чувства испытывал тогда каудильо. Возможно, он восхитился выдержкой принца, или, вполне вероятно, этот несчастный случай заставил вспомнить Франко о его собственных сложных отношениях с младшим братом, Рамоном, которого он не раз грозился пристрелить. В любом случае происшедшее несчастье, судя по всему, лишь укрепило каудильо в намерении сделать Хуана Карлоса своим преемником.

Несмотря на то что политическая система, в которой Франко надеялся запутать молодого принца, оставалась по-прежнему крайне реакционной, никакие предпринимаемые усилия политиков не могли скрыть того факта, что жесткие политические границы, установленные националистами, начали основательно разрушаться. Прежние столпы франкизма, такие как Хйль Роблес, Руис Хименес и поэт-фалангист Дионисио Ридруэхо (в прошлом имевший высокое звание в «голубой дивизии»), признавались, что «по прошествии стольких лет многие из нас, победителей, стали ощущать себя побежденными». Во всех слоях испанского общества появлялось все больше оппозиционных центров. Франко теперь не мог притворяться, что война идет между силами добра и зла, между Испанией и остальным миром или же между националистами и республиканцами; в реальности конфликт существовал между различными сторонами внутри самого режима. По словам Джералда Бренана, даже по «разочарованным и циничным» высокопоставленным фалангистам, которые «до войны были никем, а после нее превратились в крупных латифундистов», стало заметно, что они испытывают «угрызения совести» и «в современной Испании предпочитают занимать оборонительную позицию». В то время как некоторые сторонники Франко пытались скрыть свой позор, полностью отдавшись возрожденному идеологическому пылу, другие восставали против самого режима. Радикальные священники, убежденные в том, что церковь, поправ христианские заповеди, отвратила от себя преданных католиков, которыми был богат простой народ, присоединились к революционному движению рабочих, выступающих за социальные и политические реформы. В апреле 1956 года после очередной волны студенческих забастовок племянник Федерико Гарсии Лорки, убитого националистами, и племянник Кальво Сотело, убитого республиканцами, стояли плечом к плечу на скамье подсудимых — оба заклятые враги Франко.

По мере того как каудильо старел и все больше уставал от политики, психологическое соотношение между различными сторонами его личности — мстительным активным политиком, ленивым циником и нерешительным лидером — изменилось. Современная жизнь, оказавшаяся слишком сложной для того, чтобы разделить ее на традиционные категории добра и зла, заставила Франко впасть в глубокий политический ступор. Пропасть между ним и реальным миром становилась все глубже, и ему приходилось отражать удары политических и социальных сил, которые он уже не понимал и не контролировал.

Глава 9 ЯЩИК ПАНДОРЫ Апрель 1956 — ноябрь 1975

С Франко невозможно говорить о политике, ибо он тут же начинает подозревать, что ему… готовят замену.

Лопес Родо

Диктатура одного человека превратилась в диктатуру восемнадцати министров.

Хирон

По мере того как различные группировки внутри режима яростно боролись, проталкивая свои идеи, сам Франко, похоже, утрачивал инстинкт, помогавший ему удерживать политическое равновесие. Каудильо жадно ухватился за проект Основного закона, представленный велеречивым и умеющим убеждать Арресе. Реализация проекта должна была вдохнуть новые силы в режим благодаря «тоталитаризации» общества в нацистском стиле. Изложенное фалангистским министром и звучащее чрезвычайно соблазнительно для Франко стремление раздавить коммунизм и либерализм «огнем и мечом» в какой-то степени заслонило от него корыстные планы на будущее самого министра. Они, однако, вызвали значительное беспокойство у других членов правящей верхушки.