Французский авантюрист при дворе Петра I. Письма и бумаги барона де Сент-Илера - [32]
Время отправки этих посланий, конечно, глубоко не случайно. С одной стороны, к концу декабря 1715 г. Сент-Илер уже навлек на себя неудовольствие Петра; скончалась кронпринцесса Шарлотта, покровительница его супруги; возможно, стало уже известно о назначении Матвеева президентом академии. С другой, в сентябре 1715 г. умер Людовик XIV, началась эпоха регентства и «полисинодии». Покровительствовавший Лави государственный секретарь по морским делам Поншартрен был отправлен в отставку, функции его перешли к вновь созданному Совету морского флота во главе с графом Тулузским, который не знал Лави и относился к его миссии скептически, — в октябре 1715 г. Лави даже получил распоряжение о своем отзыве{172}{173}. Очевидно, что это было самое подходящее время для Сент-Илера, чтобы устранить Лави и занять его место в качестве французского агента, официального или нет, в России. Копия доноса попала в руки самого Лави: любопытно, что передал ее морскому комиссару адмирал Крюйс, получивший ее, по его словам, от самого Сент-Илера. Вероятно, барон хотел таким образом дискредитировать Лави еще и в глазах русских властей. Вышло, однако, иначе: узнав о доносе, Лави стал оправдываться, и именно в этой-то связи чиновники Совета морского флота и составили биографическую справку о Сент-Илере, с которой мы начали наше повествование{174}. В результате Регентский совет постановил оставить донос Сент-Илера «без решения», о реакции на его второе письмо, посвященное торговле, нам ничего не известно, а вскоре затем было отменено и распоряжение об отзыве Лави из России. Удивление маршала д’Эстре намерением авантюриста вернуться во Францию осенью 1717 г. отражает и эти события.
Тем не менее Сент-Илер не оставлял своих планов включиться в торговлю с Россией. В меморандуме французскому правительству в начале 1719 г. он упоминал о купцах из Руана и торговле на Балтике. Вполне возможно, что, находясь весной-летом 1718 г. во Франции, он действительно пытался запустить некие проекты коммерческого характера. Еще в феврале 1717 г., в письме к Шлейницу, он просил переслать какое-то письмо «моему другу в Бордо». Упоминает он и некоего «племянника» Шлейница, о котором нам ничего не известно, и «который кажется мне, как Вы и говорите, сударь, весьма непостоянным человеком». Сент-Илер каким-то образом вовлечен в его судьбу: «я вновь принимаюсь за то, о чем имел честь Вам писать в последнем письме на его счет», сообщает он Шлейницу. Авантюрист также пытается поступить на французскую службу— и просит помочь ему в этом британцев! В январе 1718 г. в письме Джону (Жану) Робесону, ганноверскому министру нового британского короля, Сент-Илер ссылается на предшествующее обращение Шлейница: тот, оказывается, ранее уже писал Робесону с просьбой получить для своего свойственника рекомендацию от короля Георга I к регенту герцогу Орлеанскому, причем пересылал ему и описание достижений барона, и некое письмо от «Его царского величества» (возможно, речь идет о письме от покойной кронпринцессы Шарлотты?). Здесь же Сент-Илер ссылается и на услуги, оказанные им Ф.Х. Веберу, а также, что удивительно, на свои португальские подвиги 1711 г. — его, как кажется, нисколько не смущает, что в том эпизоде он действовал вопреки интересам Франции!{175} Авантюристу было на руку, разумеется, что с воцарением короля Георга лорды Дартмут и Оксфорд, хорошо знавшие о его похождениях, оказались не у дел (а Оксфорд даже и под следствием). С другой стороны, его свойственника Шлейница с Робесоном связывали давние деловые отношения еще с того времени, когда Шлейниц представлял Россию в Ганновере.
В итоге, однако, авантюрист получил какой-то благовидный предлог, чтобы вернуться в Россию. В июне 1718 г. он пишет Шафирову с дороги, из Кенигсберга: француз пересылает ему письмо, полученное из Парижа от Шлейница, и сообщает, что везет с собой в Россию еще одно послание, — и просит даже, непонятно на каком основании, подготовить для него в Риге или Митаве паспорта и лошадей для проезда в Санкт-Петербург{176}. Учитывая последующее развитие отношений между Шафировым и Шлейницем, трудно не предположить, что француз оказался вовлечен в их приватные дипломатические интриги. Осенью 1718 г. Сент-Илер уже находится в Санкт-Петербурге, где с ним периодически встречается Лави, — и пересказывает их разговоры в донесениях в Париж. Лави сообщает:
