Французская защита - [27]

У ног клошаров стояли маленькие пластмассовые стаканчики белого цвета, куда время от времени сердобольные люди бросали мелочь.

Лица бродяг были красного цвета, похожие друг на друга: с опухшими веками, слезящимися глазами, нездоровыми мешками под ними, грязными, спутанными волосами, часто свисавшими причудливыми сосульками; кожа на ногах между стоптанной обувью и брюками была такого же оттенка.

И одинаковый, тяжелый, тошнотворный запах давно немытого тела постоянно исходил от этих людей.

У Симоны жалостливо защемило в сердце, когда она проходила мимо свернувшегося калачиком седого старика.

Его морщинистые, тонкие руки обхватывали голые коленки, выглядывавшие из разорванных панталон.

Она остановилась и, пошарив рукой по карманам джинсов, вытащила десятифранковую монету.

Стук по дну белого стаканчика на минуту разбудил несчастного.

Старик разжал ладони, потянулся правой рукой к монете, в полусне ощупал ее, и по его лицу разлилась счастливая улыбка:

— Merci, mademuaselle! — пробормотал клошар и через несколько мгновений снова уснул.

Миновав бульвары Poissonnière и De Bonne Novuvelle, Симона вышла к красивым историческим воротам Porte Saint Denis, украшавшим это место французской столицы.

Как будто помимо воли, ее ноги понесли девушку вдоль узкой улицы пороков, названной в честь святого Дениса.

В конце этой длинной улицы находился не совсем обычный фонтан, с которым были связаны волнующие воспоминания первого года жизни Симоны Маршалл в Париже.

Он был построен в виде ступенчатой пирамиды, с вершин которой медленно стекала вниз прозрачная вода.

Именно возле него почти каждый майский вечер она встречалась с красивым французом по имени Жан.

Симона снимала небольшую квартирку в этом районе, и из ее окон были видны мелодично журчащие струи воды, стекающие вниз по гранитным ступенькам.

Девушка тихо брела по правому тротуару улочки и вспоминала, вспоминала…

Жан, менеджер телефонной фирмы, понравился ей с первого взгляда. Высокий, худощавый брюнет с выразительными темно-карими глазами явно пользовался успехом у женщин.

Они познакомились в ресторане.

— Пардон, разрешите присесть? — галантный наклон головы с четким пробором блестящих, уложенных гелем черных волос.

Узкие усики над тонкой верхней губой раздвинулись в улыбке.

— Пожалуйста, — пожала плечами Симона.

Они разговорились.

— Вы англичанка? — улыбаясь, спросил Жан после пяти минут беседы о погоде и достоинствах ресторана.

— Нет, не угадали! — засмеялась девушка.

— Американка? — любопытствовал Жан.

— Опять мимо… — глаза Симоны сверкали тем неповторимым блеском, что бывает у женщин в минуту, когда им понравился мужчина. И с которым они хотят непременно продолжить знакомство.

Француз, улыбаясь, изобразил на лице муки нескрываемого любопытства.

В этот момент официант принес Симоне десерт и счет за обед в ресторане.

— Мне надо поторопиться и угадать! — таинственно произнес Жан, наклоняясь вперед и внимательно вглядываясь в глаза девушки.

Женское сердце дрогнуло.

«Боже, какой он красивый! Правильные черты лица, большие глаза, и руки… какие длинные пальцы… ухоженные ногти» — девушка, опустив от некоторого смущения глаза, разглядывала кисть собеседника.

— Почему Вам нужно обязательно угадать? — спросила Симона.

— Потому что мне сегодня ночью приснился удивительный сон.

— Какой же?

— Мне приснился волшебник.

— Интересно… — заулыбалась девушка.

— Он сказал, что я встречу красивую принцессу, но, чтобы быть с ней счастливым, я должен угадать — какой она крови.

— Да?

— И вот, — француз сделал паузу, — я встретил!

Симона рассмеялась:

— Ноя вовсе не принцесса!

— Вы лучше, чем принцесса! — Жан приблизил свои большие глаза к лицу Симоны и сжал ее кисть своей ладонью. — Вы лучше, чем королева… И я угадаю, кто Вы по крови.

Внутри девушки все замерло.

— Вы русская, — медленно произнес Жан, не отводя взгляда и не выпуская руки собеседницы.

— Да, — тихо ответила Симона, — но как Вы узнали?

— Просто. Потому что русские — самые красивые женщины в мире.

…Симона не ожидала от себя, что француз так быстро завладеет ее сердцем.

Тот знал толк в искусстве соблазнения женщин.

В отличие от холоднокровных англичан, Жан показался девушке этаким пылким рыцарем, мушкетером прошлого века.

Она сопротивлялась его безумному напору в течение нескольких дней. С каждым днем, часом, минутой и секундой Жан все больше занимал ее мысли. Приходя в свою квартиру после свидания, Симона, ложась спать, с вожделением рисовала в воображении картины будущей совместной жизни, робко мечтала о свадьбе, представляла восхищенные взгляды подруг, родных и близких при виде такого красавчика.

Она сдалась через неделю.

..Жан, как будто обезумев от почти животного желания, губами приник ко рту Симоны, заглушая ее протесты; его руки лихорадочно шарили по телу девушки, срывая остатки одежды.

— Жан, подожди, не надо нам спешить так…, я тебя умоляю! — шептали ее губы, но сознание пронзала единственная, пьяняще-сладкая мысль: «Сейчас, сейчас…»

Она и хотела и боялась этого.

В извечном женском сомнении: он не мой еще полностью, а я отдаю себя всю!

…Тягучая боль пронзила низ живота, и Симона застонала.