Французская военная миссия в России в годы Первой мировой войны - [8]
Самым серьёзным образом Ланглуа волновала «русская ксенофобия», проявляющаяся в антисемитизме, ненависти к местным немцам и людям, носящим немецкие фамилии, и шире — ко всему иностранному[70]. В апреле 1915 года француз констатировал: «Крайняя серьёзность движения, о котором идёт речь, состоит в том факте, что многие персоны в императорском окружении носят немецкие фамилии <…> если произойдут ксенофобские волнения, то агентам врага будет нетрудно обернуть их против императорского окружения. <…> По причинам силы этого гнева против русских немцев, можно опасаться взрывов народного буйства, которые на сей раз коснутся не только заводов или торговых домов, принадлежащих иностранцам, но пойдут дальше и могут стать настоящей революцией»[71]. В этой свирепости Ланглуа усматривал зачатки того, что называют «общественным мнением», хотя ещё несколько месяцев назад уверял руководство, что в России его не существует.
Что касается вопроса о боеспособности русской армии, в первую голову волновавшего французское верховное командование, мнение информаторов Третьей республики не было однородным в полной мере. Как мы знаем, в виду ограниченных возможностей связи, военный атташе де Лагиш не имел возможности докладывать о состоянии Российский Империи со всей дотошностью так часто, как это хотелось бы Парижу. В одном из пространных рапортов 13 (25) октября 1914 года, де Лагиш описывал обстановку в России. Он писал военному министру, что «Нам может показаться, будто довоенные усилия русских были незначительны, но это так, если не обращать внимания на специфику региона; в реальности же, принимая во внимание особенности этой страны, можно сказать, что усилия были проведены колоссальные». Де Лагиш хвалил энергию и усилия генерала Сухомлинова, пытался объяснить некие объективные причины сложности ведения войны в России (большие пространства) и убеждал Жоффра, что «будущее видится прекрасным»[72]. Ценность де Лагиша заключалась, прежде всего, в том, что он, пожалуй, единственный из официальных представителей Франции, кто в 1914–1915 гг., был наиболее информированным относительно ведения военных операций русскими войсками. Де Лагиш работал в России с 1912 года и снискал доверие Николая II, поэтому хорошее знание страны пребывания, лояльное отношение к нему российского руководства и наработанные за годы службы связи, позволяли составлять рапорты об особенностях ведения войны на русском фронте. Военный атташе неоднократно бывал в войсках[73], имел чёткое представление о скоростях и движении войск на российском пространстве, оперативных планах Ставки, о степени готовности воинских соединений и их текущем расположении. Де Лагиш не только воспроизводил услышанное в Ставке, но и пытался самостоятельно проникнуть в суть положения. Так он оценивал неудачу в Восточной Пруссии: «…его армии [Николая Николаевича] вышли без конвоев, чтобы не терять времени. Они пострадали от этого и были в сложном положении для выполнения задачи в трудном регионе. <…> эта страна уже много лет была прекрасно подготовлена к защите. Русские колонны шли как на параде, не в состоянии поддерживать друг друга. Мы должны признать справедливость замечания Великого князя, но были допущены и ошибки, которых командующий фронтом мог бы избежать, старательнее скоординировав движение своей армии, и не допустив невежества в конкретных ситуациях. Это мнение имеет под собой основание, так как генерал Самсонов умер (этот случай остался совершенно в тумане, что с ним стало? Убит? Самоубийство?) Ренненкампф отступил, несмотря на отправленное подкрепление, генерал Жилинский должен уступить полномочия генералу Рузскому»[74].
Впрочем, де Лагиш трезво оценивал ситуацию: «Мы не могли ничего увидеть. Молчание длилось неделями и длится до сих пор»[75]. Кроме того, де Лагиш направлял французскому руководству сведения по политическим вопросам: опасности и губительности отставки Великого Князя Николая Николаевича, негативном имидже Александры Федоровны[76] и др.
Аналогично в апреле 1915 года ситуацию оценивал и генерал По, инспектировавший войска в Галиции (Львов, Перемышль). Он отмечал высокий боевой дух армии, дисциплину, её хорошее оснащение и обмундирование, высоко был оценён и командный состав: генералы Янушкевич, Данилов, Иванов, Брусилов, Великий Князь Николай Николаевич. По утверждал, что русские провозгласили «священную войну» против немцев, и эта идея пронизывает всех: от командующего до последнего солдата. Существенным недостатком отмечал плохое состояние железнодорожной сети, и, как следствие — снабжения, но смягчил это «находчивостью русских», которые в этой ситуации сумели проложить вторые пути для однопутных линий. В то же время, По подвергал критике мнение, сложившееся о русской армии в прессе и французском обществе: он утверждал, что она вовсе не «дорожный каток», как это принято считать, но армия, ведущая войну на истощение. Бесконечность человеческого ресурса даёт ей возможность «истощать противника, не особенно истощаясь самой»
