Французская военная миссия в России в годы Первой мировой войны - [11]

§ 1.2. Развёртывание военно-технического сотрудничества: миссия Пио

Попытка России преодолеть острую нехватку боеприпасов стимулировала развёртывание военно-технических связей со странами Антанты, в частности с Францией[96]. Военный атташе России во Франции Алексей Игнатьев вспоминал, что 29 декабря 1914 получил сообщение из Ставки о том, что русская армия испытывает сильную нехватку в снарядах и ружьях[97]. Надо сказать, что ещё до этой пространной телеграммы, критически описанной Игнатьевым, Париж ставил перед генералом де Лагишем задачу предоставить информацию о довоенных запасах снарядов российской армии и её текущих потребностях в артиллерийских боеприпасах. Помимо точного ответа на поставленный вопрос в телеграмме от 25 декабря 1914 г. французский посол, со слов военного атташе и его помощника, также уведомил об «абсолютном дефиците» снарядов и винтовок, вызвавших остановку русского наступления[98].

Так или иначе, можно констатировать, что к концу декабря 1914 года французы оказались перед необходимостью решать проблемы военного производства не только собственной промышленности, но и оказывать в этом деле помощь союзнику, чья мощь, по довоенным представлениям, превосходила их собственную.

Мы знаем, что снарядный голод не был проблемой только Российской империи — он постиг все воюющие страны, в связи с чем французская сторона могла откликнуться на нужды России только после наращивания возможностей собственной военной промышленности. Таким образом, французы попросту не имели возможности немедленно поставить все то, чем, по мнению русского верховного главнокомандующего, были «так богаты союзники»[99]. Но в то же время Франция была готова транслировать в Россию свои технологические достижения и опыт увеличения производства, чтобы снизить необходимость прямых поставок военных материалов.

Начало такой стратегии было положено отправкой по инициативе военного министра Франции делегации с одиннадцатью техническими специалистами в области артиллерийского и химического производств, во главе которых стоял майор Пио — 21 января 1915 года они покинули Париж[100]. Дискуссионным вопросом является установление инициатора этой миссии: по словам военного агента Игнатьева, решение об отправке миссии Пио было принято, в том числе, и с его подачи, в ходе совещания, которое велось под руководством начальника артиллерийского управления Франции Бакэ с представителями частной металлургической и химической промышленности[101]. Будущий глава французской миссии Морис Жанен указывал, что миссия Пио была направлена Альбером Тома[102]: ещё в октябре 1914 года Тома поручили работу по организации производства боеприпасов, а в мае 1915 года он стал заместителем госсекретаря по производству боеприпасов и военного снаряжения. Цель миссии — ознакомить российское ГАУ с принятыми во Франции методами ускоренного производства снарядов[103].

Главной проблемой, с которой столкнулась в России группа Пио, стало непонимание и даже сопротивление российских властей принятию французских военно-технических и организационных инноваций: свои первые месяцы в России она провела практически в бездействии, вынужденная начинать работу в отсутствии поддержки со стороны российского руководства. С одной стороны, русское артиллерийское начальство миссию не запрашивало: Великий Князь, генерал-инспектор артиллерии Сергей Михайлович «наотрез отказал им в приёме»[104], с другой — скептически относилось к методам её работы (например, опасения вызывала необходимость передачи производства боеприпасов в частные руки)[105]. Российское руководство по разным причинам с недоверием относилось к частной инициативе в области производства военного имущества: Великий Князь был убеждён, что основная цель частника — закрепление высоких цен военного времени на свою продукцию, кроме того частный производитель неизбежно будет переманивать специалистов с казённых заводов, не имея своих[106].

Впоследствии, военный министр Шуваев во время демонстрации достижений миссии в области организации производства крупнокалиберных снарядов и вовсе сказал, что ему без разницы из чего они изготавливаются — из бронзы, стали или дерева[107]. Не останавливаясь подробно на личности Шуваева, все же трудно предположить, что военный министр одной из ведущих держав настолько безразличен к военному производству. Французский банкир Морис Верстрат был о нем вполне доброго мнения и называл «честным и работящим»[108]. Представляется, что точка зрения Шуваева выражает не более чем скептическое отношение к «французскому учению», тем более что французы сами нередко отмечали, что «русские не любят, когда их поучают». Примечательно, что ещё в первые дни января 1915 года генерал Янушкевич, осведомлённый о скором прибытии французов, написал министру Сухомлинову с просьбой поддержать их усилия, так как предполагаемая им позиция ГАУ по отношению к зарубежным коллегам представлялась недоброжелательной: «Желательны опыты с минами и ракетами по описанию француза Ланглуа, присланного Жоффром, и тех французов, которые едут к нам для помощи. Будьте милостивы их поддержать, а то г.а. у (Главн. Артиллер. Управл.) опять затянет с присяжными изобретателями à la Дурляхер и К.»