Французская рапсодия - [47]

– Назад! Get out! Get Out!

Карим впервые видел, чтобы крысы вели себя столь агрессивно. Одна из них вскочила туристу на ногу и, цепляясь когтями за одежду, начала карабкаться наверх, норовя добраться до его лица. Мужчина отпрыгнул и под громкие вопли своей жены принялся беспорядочно размахивать руками, пока не стряхнул крысу, которая как ни в чем не бывало вернулась к своим товаркам.

– Вы не ранены? – спросил Карим мужчину. Тот стоял рядом с женой и детьми, ощупывая свое лицо.

– No! Va bene, ma que succeso qui?[6] – ответил тот и гадливо сморщился.

Карим не знал, что на это сказать, и перевел взгляд на крысиное войско. Грызуны проводили настоящую спецоперацию: они окружили бассейн; самые крупные и сильные из них, объединившись по двое-трое, перегрызали веревки, которыми Bubble крепился к земле; остальные их охраняли. Стоило Кариму чуть приблизиться, «защитники», занимавшие линию обороны, приготовились к нападению.

– Карим! – услышал он оклик.

К нему явилось подкрепление: еще пять сторожей во главе со старшим, державшим в руке мегафон. Убедившись, что Карим ничего не выдумал, они остановились, пораженные.

– Что это еще за хрень? – спросил старший, и в его голосе явственно звучал страх.

– Жрут веревки, – буднично доложил Карим. – Причем все сразу.

В этот миг с громким щелчком лопнула одна из веревок и почти одновременно с ней – вторая. Трудившуюся над ней крысу отбросило на пару метров назад.

– Так они же… Они же… – залопотал старший. – Они же их сейчас все перегрызут! И ветер поднимается! Франк, – обернулся он к одному из сторожей. – Срочно звони пожарным! Кому говорят!

За двадцать пять лет службы по охране порядка в саду Тюильри ему еще никогда не приходилось заставлять свой мозг работать с такой скоростью.

– Надо эвакуировать всех посетителей! Через восточный выход! – приказал он, но не успел договорить, как все вздрогнули – с резким звуком, напоминающим щелканье кнута, лопнула третья веревка.

Старший сторож поднес к губам мегафон.

– Всем посетителям покинуть территорию сада! – проговорил он. – Everybody out of the garden! – Он повернулся к Кариму: – Как по-английски будет «восток»?

– East, – ответил тот, – но лучше сказать не так. This way, – и он показал на Лувр.

– This way! – повторил старший. – To the museum!

Он включил в мегафоне сирену. Три веревки оборвались одновременно, и Bubble накренился. Туристы, сгрудившиеся на одной стороне бассейна, завороженно смотрели на происходящее и, судя по всему, не торопились покидать сад.

– Куда там эти пожарные запропастились? – прорычал старший сторож, когда поддались еще две веревки, а к его ногам шмякнулась отброшенная силой инерции крыса.

Сторож подпрыгнул на месте, а крыса невозмутимо перевернулась со спины на ноги и побежала к своим.

– Сколько она весит? – убитым голосом спросил старший, указывая на инсталляцию.

– Не знаю, – ответил Карим.

В эту секунду лопнули последние веревки, и надувная скульптура оторвалась от земли. Она начала медленно подниматься в небо, сопровождаемая изумленными взглядами оставшихся внизу зрителей.

* * *

Точного объяснения произошедшему так никто никогда и не дал. Наиболее вероятным из них казалось выдвинутое пару недель спустя, согласно которому инсталляция, укрепленная над бассейном, перекрыла обитающим в саду крысам доступ к питьевой воде, и они решили от нее избавиться. Изучающие крыс биологи не упустили возможности восхититься высоким интеллектом предмета своих исследований.

Bubble парил на высоте примерно десяти метров и медленно, но верно продолжал подниматься. Туристы, чтобы успеть запечатлеть небывалое зрелище, стояли, вытянув руки с айфонами, и в эту минуту больше всего походили на приверженцев древнего культа, явившихся восславить свое божество. Крысы исчезли столь же стремительно, как и появились. В саду установилась странная тишина. Снизу было видно, как по поверхности гигантского шара под порывами ветра время от времени пробегает рябь, словно надувной мозг пульсировал. Bubble медленно плыл к решетчатой ограде сада, держа курс на площадь Согласия. Туристы молча следовали за ним, будто привязанные незримой нитью. Некоторые явно снимали происходящее на видео – они не опускали рук и шествовали вперед с пустым, как у лунатиков, взглядом. На площади Согласия Bubble резко взмыл вверх, повиснув над Обелиском, высота которого составляет ровно двадцать пять метров. Отовсюду доносился визг тормозов, скрежет помятого металла и ругань водителей. Чуть поодаль какой-то парень, хромая, шел поднимать с земли скутер. Машины останавливались одна за другой, из них выскакивали люди и дружно задирали головы, приложив ко лбу сложенные козырьком ладони.

Вскоре на площади образовалась пробка. Со стороны Елисейских Полей раздавался гул клаксонов, который через минуту-другую стих: водители, обнаружив в небе Bubble, выбирались из машин поглазеть на это диво; многие снимали чудную картину на телефон. Можно было подумать, надувной мозг внушает каждому требование прекратить любые другие занятия и целиком отдаться его созерцанию, желательно с вытянутой вверх рукой.

Шар, обдуваемый потоками теплого и холодного воздуха, пританцовывал на месте, словно не зная, куда направиться дальше, когда к решетке сада Тюильри подкатила, оглушив окрестности сиреной, пожарная машина. Из нее выпрыгнули люди в защитных комбинезонах, направившиеся к группе охранников сада, все так же не спускавших глаз с парящего в высоте гигантского мозга.