Французская рапсодия - [45]

Публика ответила ему одобрительным гулом. Со всех сторон раздавались возгласы:

– Во-ган! Во-ган!

Воган переместился в центр сцены, куда падал луч прожектора.

– «Франция-Республика» – это ультраправый фланг правого движения. Наш лозунг: «Справа направо». Вы боитесь находиться справа от правых? Лично я – нет. Эй, русский товарищ! – Воган сложил ладони рупором и поднес их ко рту. – Приходи ко мне, поговорим! Эй, президент Америки! Подними задницу, выберись из своего Овального кабинета! Приходи, поговорим! Канцлер Германии, ау! Надень свой пиджачок и приходи, поболтаем! Британия, где ты там? Премьер-министр королевы, я жду тебя, нам есть что сказать друг другу! Эй, там, в Елисейском дворце! Вы там не оглохли? Пусть президент придет ко мне для серьезного разговора! Народ Франции! Народ Франции, говори со мной!

Воган раскинул руки. Возбуждение в зале достигло предела. Не меньше четверти присутствующих поднялись со своих кресел.

– Рабочие, крестьяне, специалисты среднего и высшего звена, представители среднего класса, безработные, пенсионеры без гроша за душой, выпускники университетов, для которых нет работы, – я призываю вас всех!

Консультант по пиару принялся судорожно листать отпечатанную речь – в ней не было этих фраз.

– Я призываю всех обездоленных, всех, лишенных средств к существованию и надежды; я призываю весь французский народ; я призываю великие тени прошлого! Восстаньте из могил, славные предки! Возьмите в руки оружие! Поднимите свои знамена! Водрузите свои короны! Я призываю вас, Наполеон, Хлодвиг, Карл Великий, святой Людовик! Я взываю к крови, пролитой нашими героями на полях сражений! Я зову Францию к восстанию! – проорал он, разведя в стороны руки и откинув назад голову.

Половина «Зенита» стоя повторяла имя Вогана, потрясая сжатыми в кулак руками. Остальные громко хлопали в ладоши, топали ногами и размахивали флагами. Воган заметил, что стайка молодых парней, очевидно не вполне понявших смысл его речи, вскинула руки в фашистском приветствии. Но в сущности, это было не так уж плохо, решил он. «Долой Европу! Долой Брюссель!» – скандировала возбужденная толпа. Воган понял, что достаточно разогрел аудиторию и можно переходить ко второй части выступления.

* * *

– Пора? – спросил мужчина в сером костюме.

– Еще минуту, – раздался голос у него в наушниках.

* * *

– А сейчас я расскажу тебе о людях, которые страдают, но об их страданиях ты больше ни от кого не услышишь, – это люди, живущие вдали от больших городов, в нашей глубокой и прекрасной провинции. Еще я расскажу тебе о мечетях, которые растут как грибы у них на глазах, потому что на их строительство идут миллионы евро из твоих налогов. Я расскажу тебе о деревенских кюре, ежедневный рацион которых состоит из одного яйца, о кюре, вынужденных служить мессу в церквах, пустых на три четверти. Я расскажу тебе о том, как гибнет эта страна! – прорычал Воган.

* * *

– Пора! – приказал голос в наушниках.

Мужчина в сером, с начала собрания держащий в кармане гаджет размером с мобильный телефон, нажал на кнопку и закрыл глаза. Трибуну, за которой стоял Воган, осветила ослепительная вспышка. Три заряда семтекса по двадцать килограммов каждый сработали с запланированной точностью. Трибуна повалилась назад, увлекая за собой Вогана. Раздался короткий оглушительный звук, и сцену заволокло дымом. Когда он рассеялся, на сцене было пусто. Зрители, сидевшие в первых рядах, кричали и стонали от боли; многие утирали с лица кровь и зажимали уши – у них повредило барабанные перепонки.

– Готово, – сказал мужчина в сером и начал пробираться сквозь толпу к выходу.

Трехногий пес

Утром Аврора распахнула ставни. Над виноградниками стлался густой туман. Мать сидела перед телевизором. В новостях передавали подробности вчерашнего взрыва в «Зените». Воган был жив, но находился в коме. Одиннадцать человек получили серьезные ранения, в том числе его консультант по связям с общественностью, чье состояние оценивалось как наиболее тяжелое. Следствие только началось, и журналисты терялись в догадках. Кто стоял за взрывом? Конкуренты Вогана из правого лагеря? Исламисты? Взрывчатое вещество, использованное террористами, свидетельствовало в пользу версии о том, что работали «элементы, прошедшие определенную подготовку, возможно профессионалы».

– Он уже позавтракал, – сказала Беранжера. – Взял сумку и пошел в Романэ-Конти. Зря я его отпустила, он заблудится, – добавила она, глядя на туман за окном.

– Я схожу, – сказала Аврора.

Она надела теплую куртку и направилась к двери.

Накануне вечером ЖБМ обнял Беранжеру, прижал ее к себе и шепнул ей на ухо: «Спасибо».

– За что? – тихо спросила Беранжера, но ЖБМ не ответил на ее вопрос и лишь твердил:

– Прости, прости за все…

Он вдруг понял, что дико устал.

– А вам обязательно возвращаться в Париж? – спросила Беранжера. – Если хотите, оставайтесь ночевать. У меня есть свободные комнаты.

ЖБМ посмотрел на Аврору. Они подумали об одном и том же. Бланш улетела в Нью-Йорк. Рейс длится семь часов, значит, она еще не приземлилась. Вряд ли она станет звонить ему сегодня. Следовательно, она никогда не узнает об их внезапной поездке в Бургундию.