Француженки не верят джентльменам - [8]
Габриэль рывком открыл кулинарную книгу.
– Вот что я умею. – Он указал на одну из знаменитых mise-en-bouche[29] отца – зеленую, как мята, капельку на ложке. – Я придумал ее для десерта. Она была великолепна, а он увидел и немедленно скопировал для себя. Вот, вот, вот… Все это мои любимые создания. Он заставил Грегуара и моих су-шефов повторить мои эксперименты на своей кухне после того, как выгнал меня. Но это не освобождает его от ответственности: он знает, что истинный творец я. – Опять раздался рев, уже тоскливый, когда Габриэль положил ладонь на страницу с рецептом и фотографией великолепной Розы, тщетно пытаясь вернуть ее себе. – Это принесло ему больше славы, чем все, что он сам сделал раньше. Это моя воплощенная мечта. К этому он не имеет никакого отношения. Это мое. Он заставил отель выгнать меня после того, как я получил для него третью звезду. И все только потому, что я не мог обращаться с ним каждую секунду, как с божеством.
Джоли смотрела на шефа, и ей было стыдно. Когда происходили все эти события, она училась в выпускном классе средней школы в Штатах. А навестив отца после окончания школы, она обнаружила, что Габриэль ушел. «Что ж, – подумала тогда она, – папин новый шеф-кондитер вовсе не так мил и галантен, как Габриэль». Но причины увольнения молодого подающего надежды шеф-повара тогда ей казались несущественными. Отец всегда подписывал своим именем все рецепты и блюда, выходившие из его кухонь, и до того момента, как уведомление об иске появилось в его почтовом ящике, Джоли никогда не приходило в голову, что он поступал несправедливо.
– Это своего рода традиция, – сказала она осторожно, – иерархия французской кухни. Chef cuisinier[30] выше по положению и отвечает за работу chef pâtissier.
– Да, но, – улыбка Габриэля показалась ей опасной и напряженной, – больше так не будет.
Амбициозный молодой кондитер открыл собственный ресторан через год после того, как ушел из «Люкса», и был первым и единственным chef pâtissier, который занимался собственным рестораном. Можно сказать, что это было семейное дело: младший брат Габриэля работал на него, был chef cuisinier в его ресторане Aux Anges. Здесь, на пахнущем жасмином солнце, каждая mise-en-bouche, каждый plat[31] были прелюдией к финальному оргазму – фирменным десертам Габриэля. Так писали критики.
Ей захотелось нацепить парик и темные очки, вернуться сюда неузнанной и полакомиться самым лучшим его десертом. Кстати, у Джоли был довольно большой опыт использования париков. В колледже они с подругой писали кулинарные рецензии для студенческой газеты и по долгу службы часто посещали различные рестораны и кафе. Иногда они маскировались – скорее для развлечения, чем по необходимости: острый язык не сделал их знаменитыми настолько, чтобы рестораторы стали бояться их рецензий. Просто им самим нравилось строить из себя ресторанных критиков.
– Полагаю, то, что отец использует родную дочь в собственных интересах, – для тебя обычное дело, – мрачно сказал Габриэль, проводя пальцем по маленьким буквам ее имени на обложке книги, которую она же и написала. – Возможно, он приучил тебя так думать.
– Это и есть его рецепты, – запротестовала Джоли. – Я только записала их.
Всего лишь записала? На самом деле потребовалось много тяжелого труда, чтобы вникнуть в процессы, постичь секреты мастерства лучшего шеф-повара Франции, а потом разложить обретенные знания по полочкам и законспектировать в виде простых инструкций. Рассказать связанные с едой забавные истории. Одни из них она слышала от отца, другие узнала при встречах с разными людьми. И она бы совсем не возражала, если бы ее имя было напечатано крупным шрифтом. Не так давно солидное издательство заключило с ней новый контракт, практически дописана большая часть ее второй книги «Французский вкус» – сборник рецептов, предоставленных шеф-поварами высокого класса. На обложке будет красоваться имя автора – Джоли Манон.
– Не все рецепты, записанные и апробированные вами, придуманы Пьером, – мрачно заявил Габриэль. – По крайней мере пятнадцать процентов из них мои.
– Но он честно взял меня в соавторы. Все остальное – маркетинговый прием, предложенный издательством.
Жаль, конечно, что ее имя напечатано мелким шрифтом. Когда она только готовила рукопись к сдаче, это казалось логичным. Сейчас Габриэль начинал злить ее, высказывая сомнения по поводу праведности помыслов ее отца и его заботы о дочери.
– Я вот слышал, что автор – это тот, кто пишет. Твой отец хоть что-то написал?
– Должно быть, вы не знаете, что бывают случаи, когда один человек пишет за другого, – сухо сказала Джоли.
– Об этом-то я тоже слышал. Но пока не встречал людей, которые бы заставляли собственную дочь писать за себя.
Она стиснула зубы.
– Я стала соавтором. Это большой шаг в моей карьере, и мне пришлось уговаривать его пойти на это.
– О, так он сопротивлялся? – фыркнул Габриэль. – Так же, как когда его приглашали на телевизионные шоу? Особенно после того, как, оставшись без меня, потерял третью звезду? Не думаю, что ему доставило много удовольствия давать интервью на телевидении, когда все могли видеть, как он переживает свое унижение.
