Франциск Ассизский - [42]

Учитывая жестокие нравы средневековых городов, его могли забить насмерть и, вполне вероятно, забили бы, но шум привлек папашу Бернардоне. Он схватил сына за руку и поволок его домой, где попользовал розгами, как и собирался. Затем запер в подвале, предварительно надев на узника цепи.

Туристам в Ассизи показывают место, где томился запертый Франциск. Подлинный дом Пьетро Бернардоне не сохранился, но на предполагаемом месте построена Новая церковь[49]. Новой ее прозвали по сравнению с другими храмами Ассизи, построенными до рождения Франциска или сразу после его смерти. А она появилась уже в эпоху позднего Ренессанса, спроектировал ее монах по имени Руфино ди Черкьяра.

В прилегающих к ней помещениях и располагается эта легендарная «тюрьма». Крошечная сводчатая келья, в которую ведет аркообразная дверь. За мелкой черной решеткой видна каменная коленопреклоненная фигура, изображающая Франциска. Там всегда стоят свежие цветы. А на улице неподалеку можно обнаружить каменную чету — папашу Бернардоне и его жену, мадонну Пика.

Она не разочаровалась в сыне, но и от отцовского гнева защитить его не смогла. Наверняка бедная женщина пыталась примирить их, но Франциск, такой обходительный и сговорчивый, вдруг оказался упрямее осла. А глубоко обиженный Пьетро тоже не собирался идти на попятную. Тем более что деньги-то так и не вернулись. Дождавшись, когда глава семьи в очередной раз окажется в деловой поездке, мадонна Пика спускается в домашнюю тюрьму и освобождает блудного, но по-прежнему любимого первенца. Франциск уходит — и более никогда не переступает порог родного дома.

Папаша Бернардоне, обнаружив клетку пустой, пришел в ярость. Он устроил дома грандиозный скандал и даже осмелился поднять руку на свою аристократическую жену. В это время наш герой вернулся в церковь Святого Дамиана и остался там, нисколько не собираясь прятаться. Довольно скоро туда приехал отец. Франциск спокойно вышел ему навстречу и начал слушать его оскорбления и угрозы. А угрожал родитель изгнанием из родных мест. Такое действительно практиковалось. За преступление могли лишить родины. Жертвой подобного приговора немного позднее стал Данте.

Нашего героя, нашедшего отечество в небесах, такая перспектива испугать никак не могла. Он поведал отцу, что ничуть не сердится на него за побои и оковы. Более того, с удовольствием еще пострадает во имя Христа. Торговец ничего не понял, кроме одного: сына ему призвать к порядку не удастся. Тогда он решил вернуть деньги или хотя бы наказать растратчика по закону.

Для начала он обратился в городской совет. Написал письмо консулам, прося их обязать Франциска вернуть все деньги, которые тот когда-либо брал у отца. Поначалу чиновники отказывались вмешиваться в семейный конфликт, но папаша Бернардоне от бешенства был почти невменяем. Посовещавшись, консулы отправили к Франциску гонца с письменным вызовом. Наш герой ответил гонцу, что является слугой Бога, а не консулов, поэтому под власть консулов не подпадает.

Представим, как сегодня кто-то отказался бы подчиняться власти под предлогом того, что он — гражданин Царства Небесного… Можно только делать ставки, кто займется таким человеком быстрее: полиция или врачи-психиатры? В средневековой же правовой системе подобный аргумент имел силу. Люди, преследуемые властями, находили убежище в церкви. «Убежище!» — именно это слово кричал Квазимодо, унося Эсмеральду, по ошибке приговоренную к смерти за убийство. Виктор Гюго в своем романе «Собор Парижской Богоматери» опирался на подлинные тексты французских средневековых законов. В Италии, несмотря на самостоятельность и разношерстность городов-коммун, это правило тоже исполнялось. Поэтому ассизские представители власти удовлетворились ответом Франциска и сказали мессиру Пьетро: «Поскольку твой сын посвятил себя служению Богу, он более нам не подвластен».

Тогда торговец решил привлечь блудного сына к духовному суду. Он подал официальную жалобу городскому епископу, Гвидо II. Тот также отправил к Франциску посыльного с просьбой прийти и публично ответить родителю. На этот раз Франциск не мог отказаться, ведь он с пиететом относился к любому представителю духовенства. Он сказал гонцу: «К господину епископу я пойду, ибо он отец и властитель душ»[50].

Неизвестно, знал лично владыка будущего святого или нет. Слухи о странном молодом человеке, конечно же, достигали его ушей. Правда, особых бонусов такая известность не давала, скорее даже наоборот. Чрезмерный фанатизм вызывал в памяти катаров и им подобных. Впрочем, ничего ужасного епископ Франциску сделать тоже права не имел. Все, что мог сделать епископ, — это рассмотреть дело и, если самозваный Божий слуга действительно окажется виновным, передать преступника светским судьям. Вероятно, на такое развитие событий и надеялся папаша Бернардоне.

По воспоминаниям современников, владыка имел миролюбивый характер и предпочитал решать проблемы с помощью дипломатии, а не насилия. Вместе с тем он, конечно же, обладал определенной твердостью и авторитетом, иначе бы его не избрали на столь высокий пост. Франциск пришел к нему и, судя по всему, пожаловался на ужасную несправедливость. В глазах молодого пламенного неофита отец представлялся чуть ли не врагом рода человеческого, ведь он мешал духовному рыцарю совершить свой подвиг.