Франциск Ассизский - [27]
Интересно, что даже оба «Жития» одного и того же автора (Фомы Челанского) дают совершенно разный образ мадонны Пика. В «Первом житии» (1228–1229) она вместе со своим супругом удостаивается самого сурового порицания: «…еще прежде чем они научатся говорить или даже лепетать, дети, с помощью знаков и звуков, обучаются уже многому постыдному и презренному; когда же придет время отнимать их от материнской груди, они помышляют уже не только говорить, но и совершать что-либо распущенное». Вполне себе камень в огород матери Франциска, ведь речь идет о семьях, похожих на его семью. Но уже во «Втором житии», написанном двадцатью годами позднее (1246–1247), мадонна Пика предстает «зерцалом честности». «Эта женщина являла своим поведением, так сказать, видимый знак своей добродетели», — пишет Фома Челанский.
Такие разночтения объясняются вовсе не прихотью автора, а жесткими рамками официального заказа. Дело в том, что от тех или иных подробностей биографии Франциска впрямую зависела судьба его последователей. Сразу же после его смерти в ордене началась жестокая борьба по поводу трактовки его учения. Главным камнем преткновения стало выяснение степени строгости его устава. Это очень понятно, ведь речь шла о материальных ценностях (или полном отказе от них), а также образе жизни монахов.
Фома Челанский был приглашенным автором, вовсе не из близких друзей Франциска, да и писал он житие, а не биографию. Поэтому можно было бы с таким же успехом поверить не ему, а многочисленным народным лаудам[38], воспевающим святого. Ведь некоторые из сочинителей могли знать нашего героя гораздо лучше, чем Фома.
Правда, лауды тоже имели определенный «заказ». В них, даже ярче, чем в житиях, прослеживается идея уподобления святого из Ассизи Христу. Помимо рождения в хлеву, встречается сюжет о превращении воды в вино, о последней вечере Франциска, где используются выражения, очень похожие на евангельский рассказ о Тайной вечере. Народное почитание усиленно наделяло образ ассизского «беднячка» чертами Спасителя, но ведь он сам создал этот прецедент стигматами, двенадцатью учениками, да и самим образом мышления. Франциск — пример человека, фактически превратившего свою жизнь в аллегорию. И чтобы понять его, нужно отнестись со вниманием ко всем известным, пусть даже слегка мифологическим сюжетам его биографии. Поэтому согласимся с наличием хлева. А что предшествовало этому?
Рождение святого из Ассизи, скорее всего, было весьма долгожданным событием для семьи.
Францисканский писатель Анаклето Яковелли, опираясь на народные сказания, пишет о супругах Бернардоне: «Бог не благословил их детьми, скрепляющими любовь, и оттого точно темное облако тяготело над ними. Уже мадонна Пика совершила паломничество к гробницам апостолов в Риме; в смиренной молитве, простершись на полу часовни Святого Михаила на горе Гаргано, умоляла Господа даровать ей желанное материнство. Все было напрасно. Небо, казалось, было глухо к ее плачу». Далее, по словам Яковелли, мать Франциска умоляет мужа взять ее с собой в Святую землю и затем отправляется вместе с ним. Для ее супруга это обычная деловая поездка, так как он «в Провансе и на Востоке закупал товар — драгоценные ткани и домой возвращался, нагруженный богатствами».
В поездке они разделяются. Пьетро постоянно занят встречами и переговорами, ему неинтересны христианские реликвии. Одинокая и печальная, мадонна Пика, наоборот, все больше погружается в созерцание мест, связанных с жизнью Спасителя и особенно Богородицы. Она размышляет о великих трудностях, которые пришлось вынести Пресвятой Деве, невольно представляет себя на ее месте. Спохватившись, корит себя, но потом, словно уже немного сдружившись с главной из матерей, поверяет ей свою тоску от несбывшегося материнства…
По возвращении в Ассизи она обнаруживает, что молитвы ее услышаны, долгожданная беременность наступила. А у супруга очередная деловая поездка. Он снова едет в Прованс — за нечесаной шерстью. Это очень выгодно. Здесь, в Ассизи, у него есть мастера, которые за гроши готовы остричь сырье, сворсовать и разрезать. Он уже видит, как тюки с шерстью превращаются в сундуки с деньгами.
Жена снова остается одна. Может быть, так даже лучше — никто не отвлекает будущую мать от возвышенных раздумий. Она читает или поет творения своих любимых прованских трубадуров. Но чем ближе момент родов, тем страшнее становится ей — она ведь уже немолода, могут случиться осложнения. И она вспоминает роды Пресвятой Девы, пески и камни Святой земли, пещеру Вифлеема…
«Она приказала служанкам постлать ей ложе в нижней части дома, где муж обыкновенно ставил лошадей, и попросила, чтобы туда привели вола и ослика. Когда все было готово, она с трепетом сошла вниз и, улегшись на сено, без особых мучений разрешилась от бремени», — пишет Яковелли.
Произошедшее дало богатую пищу для пересудов ассизским кумушкам. Подобный поступок выглядел дико при всей религиозности тогдашнего общества. Впрочем, все объяснили капризами беременной, а еще — непривычными чужестранными нравами. Мало кто из сплетниц бывал в Провансе и мог рассказать, как там у них принято. Но прозвище Пика с тех пор прилипло к матери Франциска намертво, ведь в Умбрии сорока считалась птицей причудливых желаний.
«Метро 2033» Дмитрия Глуховского – культовый фантастический роман, самая обсуждаемая российская книга последних лет. Тираж – полмиллиона, переводы на десятки языков плюс грандиозная компьютерная игра! Эта постапокалиптическая история вдохновила целую плеяду современных писателей, и теперь они вместе создают «Вселенную Метро 2033», серию книг по мотивам знаменитого романа. Герои этих новых историй наконец-то выйдут за пределы Московского метро. Их приключения на поверхности Земли, почти уничтоженной ядерной войной, превосходят все ожидания.
Что мы знаем о нем? Фразу «короче, Склифосовский»? «Склиф», от которого никто не застрахован, но который в тяжелой ситуации может стать символом надежды? Сериал «Склифосовский», не имеющий к нему никакого отношения, как, впрочем, и тот самый Институт скорой помощи? Кажется, будто за нарицательным именем не стоит ничего значимого, вроде болезни Альцгеймера, синдрома Дауна или отека Квинке. Но если копнуть глубже, выяснится, что этот скромный человек повлиял на всю систему российского здравоохранения, попутно оказав заметную поддержку феминизма в России.
Петр Петрович Кащенко (1858–1920) прославился как руководитель нескольких психиатрических больниц — в Нижнем Новгороде, Санкт-Петербурге и Москве. Последняя из них, самая известная, сегодня уже не носит имя Кащенко, но оно прочно вошло в массовое сознание и даже в фольклор, став символом «карательной психиатрии». Это в высшей степени несправедливо: ведь Петр Петрович всю жизнь боролся за гуманное отношение к пациентам, за их возвращение к нормальной жизни при помощи не только лекарств, но и общения, физического труда, а также музыки — второй после медицины любви доктора Кащенко.
Игнатий де Лойола (дон Иньиго Лопес де Рикардо Лойола, 1491—1556) — один из наиболее значимых персонажей в истории западного христианства, основатель ордена иезуитов (Общества Иисуса) — самого известного в России католического монашеского ордена. По легенде, именно Лойола послужил прообразом Дон Кихота в одноимённом романе Сервантеса.Лойола прошёл сложный и противоречивый жизненный путь: от королевского пажа, любителя красавиц, роскоши и рыцарских романов до сурового аскета, носящего под лохмотьями тяжёлые вериги и собирающего в подземельях Монмартра единомышленников, готовых пойти за ним на край света.
Для студента Дениса Вербицкого бабушка – единственный родной человек. Пытаясь найти деньги на ее лечение, он оказывается замешан в наркобизнесе и вынужден бежать. Он находит работу рядом с Зоной, однако новый начальник узнает о криминальном эпизоде в его биографии и начинает шантажировать. Чтобы не попасть в тюрьму, Денис должен отправиться в Зону на поиски маленького сына директора. Студент соглашается, умолчав о том, что сам мечтает попасть на аномальную территорию: там можно найти «доппель эппл» – дорогой и редкий артефакт, который может стать лекарством для бабушки.
Карл Великий (747—814) — один из важнейших персонажей мировой истории, не менее значимый, чем Александр Македонский, Елизавета Тюдор, Иван Грозный или Наполеон Бонапарт. Мастер военного дела, лично командовавший войсками во многих сражениях, Карл одновременно был глубоко верующим человеком и всю жизнь признавал авторитет Церкви. Воинская слава, являющаяся целью для большинства средневековых правителей, была для него средством. Он видел свою миссию в создании империи, подобной Римской, но империи не языческой, а христианской.Разносторонность его интересов невероятна: образование, сельское хозяйство, строительство..
В этой книге рассказано о некоторых первых агентах «Искры», их жизни и деятельности до той поры, пока газетой руководил В. И. Ленин. После выхода № 52 «Искра» перестала быть ленинской, ею завладели меньшевики. Твердые искровцы-ленинцы сложили с себя полномочия агентов. Им стало не по пути с оппортунистической газетой. Они остались верными до конца идеям ленинской «Искры».
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.