Фракийская книга мертвых - [26]

Простой вопрос поставил моего оппонента в тупик. Честолюбие, жажда открытий, мальчишеская тяга к тайнам — все не в счет. Я поняла, что он действовал вслепую, балансируя на грани, на самом гребне темной волны, как, собственно, и я сама, что темная вода скрывает настоящие цели и следствия наших поступков, под которые мы задним числом подводим логические обоснования.

Борис поднял задумчивые глаза:

— Мне кажется, я и сам тоже как ларец с двойным дном, и не исчерпываюсь тем немалым, что о себе знаю… Я нащупал некий зазор, отделяющий две моих половинки…

Видно, переживаемый опыт был так важен, что Борис на время перестал меня обличать. Я не собиралась оспаривать правоту его слов, но мне пришла в голову неожиданная мысль: если усхабти в какой-то степени мои, следственно, я управляю ими из мира мертвых. Об этом можно было догадаться и раньше, хотя бы после официального некролога в газетах. Все встало на свои места: погибшая экспедиция, осквернившие святилище трупы, и странно безлюдная эта деревня, наконец. Да, усопшим не так-то легко убедиться в том, что они мертвы… Но я не стала задерживаться на этой мысли. В конце концов, важнее узнать, чем же грозит заявленное в пророчестве сведение счетов. По этому поводу Борис сообщил ряд любопытных фактов.

Среди пестрых историй, собранных у Геродота, он нашел изложение древнего фракийского мифа о первобогах, беспрерывно между собой враждующих. Война их привела однажды к катастрофе, вследствие которой человечество погибло. Тогда было заключено перемирие, и в двух мирах построены идентичные башни, ориентированные острием друг к другу. Они обеспечивали равновесие сил, но, кроме того, неприятели обменялись заложниками: мир мертвых получил живого бога, а мир живых — мертвого. Башни простояли много эпох, у подножия их плескались, как волны, племена и наречия. В каждом поколении находились служители, помнящие об истинном назначении святилищ, точное число которых не знает никто.

О том, что бывает, когда равновесие тем или иным образом нарушается, рассказывает следующая легенда: во времена фракийского царя Тилха (примерно пятый век до нашей эры) во дворце возникла срочная нужда в золоте, и некоторые залы святилища были вскрыты. Боги не поразили Тилха ни слепотой, ни проказой, но Геродот отмечает, что бессы именно с этим святотатственным поступком связали небывалые наводнения и ураганы, сотрясавшие Европу в течение последующих нескольких лет. Они же предложили и надежное средство: обильные жертвоприношения и герметизацию святилища.

— Именно с этой истории, которую я прочел еще, будучи студентом, началось мое знакомство с богами. Я открыл свой сайт и на его станицах, кстати, познакомился с Андреем, с которым нас объединило общее увлечение. Я сразу понял, что война богов не будет похожа на наши, человеческие. Скорее, нужно готовиться к серии климатических катаклизмов и синоптических осцилляций, к активизации геофизических возмущений в земной коре и тому подобным объективным явлениям, находящим физическое объяснение. Между прочим, равновесия сил давно уже нет, наше вторжение в святилище — не причина этого, но лишь ответный шаг с другой стороны шахматной доски.

— Интересная гипотеза. Но как сюда вписываюсь я с моими бедными усхабти?

— Я не все сказал. Прошло время, и боги научились играть в людей. Это так щекочет нервы: притвориться всего лишь куском мяса, делать вид, что принимаешь жизнь всерьез, делать вид, что страдаешь…

— Но в чем же заключалась причина вражды между богами?

— Причины не было. Боги испытывали скуку, и они разделились на две команды, совсем как мальчишки во дворе. Поэтому часто человек — это убитый по игре бог.

— А убитый человек?

— Это бог, штрафные минуты которого истекли.

Я бросила взгляд на луг. Усхабти расстался с коровой и направился в нашу сторону. Мы не пошевелились. Я — потому что ощущала себя в некотором роде его хозяйкой, Борис, возможно, его просто не приметил, поглощенный раздумьями. Подойдя, усхабти распахнул свой плащ и достал спрятанную на груди книгу. Ту самую, которую я добыла в святилище, а он отбил у полицейских во время нашей вылазки в Брашов. Он раскрыл ее с многозначительным видом. «Фракийская книга мертвых», — стояло на титульном листе.

Я не помню, что было дальше. Не помню даже, на каком языке был написан текст. Собственно, никакого и не было текста. Просто какой-то выключатель повернулся внутри — и все изменилось. Слова совершенно бессмысленны, бессильны, я признаю это, но у меня нет другого инструмента, кроме слов. Эта инструкция касалась богов, которым предстоит существование в человеческой форме, другими словами, которых ждала смерть в той или иной степени. Книга была шпаргалкой для тех, кто забыл свое прошлое, она напоминала об утраченной жизни и ее возможностях. Она говорила, что и боги, и наги, и бесприютные духи — все они подвластны высокому волшебству иного, и очарованы его игрой, жестокой и прекрасной.

Но суть книги была не в том, о чем она говорила или умалчивала. Она сама была порталом: и в просиявшие на миг ворота я увидела возможность однажды вернуться.