Форвард — в защиту - [7]

— Ну, давай живее! — закричала проводница. — Ещё успеешь!

Юра примерился, поглядел на уплывающую из-под ног землю и сказал:

— Не, боюсь.

— Ты что, смеёшься? — возмутилась проводница. — Трусишка нашёлся! Вот я тебя сейчас к начальнику поезда сведу!

Но зачем было куда-то ходить, если вот она на стене — такая удобная, сподручная вещь. Стоп-кран. Поезд дёрнулся и замедлил ход.

— А ну, живо! — прозвучала команда.

Приехали…

Юра поплёлся к билетной кассе. А касса, она, наверное, просто существовать не может без длинной очереди. Только дотоптавшись до окошечка (вот что значит неопытность), Юра разглядел маленький квиток на стене: «Билетов на Москву нет».

— А может, один билетик найдётся? — спросил он. — Какой похуже. Рваненький. Можно и на товарный. Или на паровозную трубу.

И тут откуда-то сбоку появился разбитной старичок — оттолкнул Юру плечиком и стал стучать небольшой книжечкой о подоконничек, приговаривая что-то спокойное, весёлое, с прибаутками. Вскоре он придирчивым старческим оком рассматривал выданный ему билет.

— Так на Москву, оказывается, есть? — сунулся Юра в окошечко.

— Работникам системы МПС полагается, — неохотно ответили ему.

А старичок тот снова толкнулся в окошко:

— Вот что, дорогуша, сделай мне всё же на нижнюю. Небось полным-полна коробушка. Знаем мы вас! — лукаво глянул на очередь, словно все его здесь очень любили, и добавил: — Пожалей меня, зазнобушка!

— Молодецкого плеча! — закончил выступление хилого старичка какой-то молодец, и всё невесело рассмеялись. Юра же тянул своё:

— А этот билет мне продайте. Зря я, что ли, такой хвост отстоял?

— И правда, — сказала какая-то тётка. — Мальчонка небось не зря в Москву едет. Вон как хлопочет. А то развелось много этих самых, которые без очереди, мелиораторов, — ни к селу ни к городу добавила она. — Чернильницы только по конторам осушают. Чернила много, а порядку мало. Поезда пустые ходют, а билетов нет.

— А вы чего встреваете? — окрысился «мелиоратор», сразу утратив всю свою обаятельность.

Окошко захлопнулось, и за стеклом закачалась табличка: «Обед».

«Мелиоратор» зашёлся от ярости. Он начал было стучать в стекло, а потом повернулся к Юре:

— Из-за тебя, сопливец. Да я тебя…

Юра поспешил исчезнуть.

Отойдя от кассы, он нос к носу столкнулся со Славиком.

— Здорово, Рокфеллер! — приветствовал его Юра.

Приветствие прозвучало довольно весело.

— Салют, дистрофик! — ответил Славик. Вот он-то на самом деле находился в очень хорошем деловом утреннем настроении. В руках у него была красивая спортивная сумка, в которой, наверно, и обитали варёные раки. Славик делал бизнес. И делал успешно: все раки сегодня мгновенно были распроданы, и весёлый Славик шёл домой.

— Отдуплился! — радостно пояснил он.

Он даже кое-что рассказал Юре, солидно посматривая по сторонам. Говорил приглушённым голосом. Держался, как крупный хозяйственник.

— Есть тут одно место — мешок раков за день собираю. В кипяточек, да посолить, да лаврушки кинуть. Цена по конъюнктуре. Усёк?

Настолько он был доволен, что даже спросил, как дела у Юры.

— Плохо, — просто ответил Юра, что-то надумав. — В Москву еду.

— Это ещё зачем? — насторожился Славик. — Какое-нибудь дело?

И Юра сообщил ему следующее. Пусть Славик не думает, что история с аквариумом просто так рассосалась. Ему, Юре, приходится ехать в Москву за рыбами — те, которые погибли у Кости, только там и есть. Костя, кстати, считает, что аквариум разбил Славик. Кулак его видел?

Потом Юра отвёл Славика в сторону, достал бумажник, вынул из него деньги, потом вложил обратно три рубля и закончил так:

— А сумку отдай в камеру хранения. Чтоб легче бежать.

И они разошлись.

Подошёл одиннадцатичасовой. Кажется, «Баку — Москва». Юра, как важный деятель с туго набитым портфелем, приблизился к вагону № 8.

— Это вагон номер восемь? — вежливо спросил он проводника.

— Ха! Ты что, мальчик, арифметики не знаешь? — ответил ему проводник с очень сильным кавказским акцентом. — Номер восемь. Точно.

Юра нарочито медленно достал и стал открывать бумажник. Стал в нём копаться, и тут как вихрь налетел на него Славик. Вырвал бумажник — и бежать. Юра оторопел и к месту прирос. «Деньги! Билеты!» — хныкал он. Поезд тронулся. Но проводник на ходу втащил Юру в вагон.

…Юра не мог тогда знать, что Славика задержала милиция и тому пришлось отдуваться и за бумажник, и за раков одновременно. Но, к счастью, всё в конце концов обошлось…

Поехали!

— Не скучай, мальчик, по деньгам, — сказал проводник. — Где твоё место?

— Да я не запомнил. Ни к чему как-то было, — объяснил Юра.

— Вот молодой, — забеспокоился проводник. — Да вот здесь твоё место, слушай. Других в моём вагоне свободных нет. Значит, это твоё.

Он открыл дверь крайнего двухместного купе. Юра вздрогнул и попятился: на верхней полке устраивался «мелиоратор».

— Вот, — сказал проводник. — Этот мужчина, согласно билету, проживает наверху. А ты, значит, согласно логике, внизу. Располагайся, безбилетник, — пошутил он и ушёл.

— Очень хорошо! — тут же заскрипел Юрин сосед, свесив с верхней полки ноги в белых шерстяных носках. — Своим, заслуженным работникам на верхние полки билеты суют, а сосункам, соплякам вниз, — и замолчал, но тут же вздрогнул от посетившей его мысли: — Эй!