Формула всего - [76]
– Ай-нанэ-нанэ! – молиться больше не хотелось, ибо – пусть и тревожный, и смятенный, и ни в чем не уверенный – Драго неожиданно постиг то, что вымаливаемое сбывается! И уже не остановить… Его прошлое было с ним. Он вдруг начал говорить с собой так, словно рассказывал о себе кому-то другому – про себя и про Мушу, о Ворже и Бурте, о первой жене, какие-то случаи, чьи-то слова, что-то смешное, а что-то грустное.
Вот же она – стоит, улыбается… Милая Воржа! «Надо же так, – изумился цыган. – Простая девчонка, а за тысячу верст мои страхи лечит!»
Какой славный закат! Драго глаз отвести не мог – знал, что тот может быть последним: «Дэвлалэ-Дэвла!»
Степь вся сделалась темно-багровой, сочной, соспевшей, а потом почернела, как засохшая кровь. Солнце зашло. Разомкнулись могилы. Хлынула полчищем нечистая сила!
Прочь, наваждение! Нет такого!
Цыган перебрался на другой край окопа, но и тот склон был чист. Даже мули все куда-то попрятались. С чего бы это?
Мысль пришла, как наводнение в дом: «А вдруг и правда НИЧЕГО не будет? Совсем ничего? Просто ночь и утро. Тихое. Мирное…»
Драго прошиб холодный пот. Страх растекся внутри, как клякса. Что может быть страшнее, чем ничего?
Если бы в ту же минуту цыгану явился сам Сатана – он бы выдохнул с облегчением.
Драго мучился нестерпимо:
– Давайте быстрее! Я с ума сойду!
Он бы и сошел, но слава богу – есть и Бог, и Дьявол, и они не дают покоя.
Воздух зашуршал! Не ветер подул, а именно воздух пришел в движение. Что-то в нем появилось, зачервилось, заслизилось и на юге – это цыган уже видел глазами – поползло, шевельнулось, накрыло лес. Погрузило его в свои мутные хлопья, непроглядные перья. Туман. Туман! Плотный, как вата. Такой, что спрячет кого угодно.
– Началось! – решил Драго. – Все в порядке.
От восторга и жути у него перехватило дыхание.
Глава тридцать пятая
Со учедыр тердеса, то бутыр пхучэна[92].
Первой скрылась луна – туман, встав на дыбы, обхватил ее широкими медвежьими лапами и скомкал, занес, как речной песок – упавшую на дно серебряную монетку. В нем исчезало все – он сожрал торфяник и рощу вобрал. Оставалось немного. Туман наступал неотвратимо, заполняя собой каждую ложбинку, такой густой, что еще чуть гуще – и он начнет передвигать на откосе щебень.
Подступив к холму, туман остановился – он как будто напоролся на незримую стену – и, собравшись с силами, стал расти вверх, забирая все выше.
– Кали траш, – пробормотал Драго.
Сейчас туман вырастет выше неба, и тогда он обрушится. Это все. Дальше фантазия не работала. Туман был сильнее любой фантазии. Сквозь клубящуюся завесу невозможно было ничего рассмотреть. На короткий миг Драго показалось, что он слышит шелест огромных крыльев, но оно было и прошло. Тут и там завертелись сиреневые дымки – ажурные и вычурные, как человеческие скелеты.
Цыган переполз на другой край окопа и правильно сделал. По северному склону на вершину холма шел человек. Он поднимался без спешки, выбирая самый удобный путь и от этого часто петляя.
– Кто ты такой? – процедил Драго сквозь зубы.
Не разглядеть.
Туман двинулся в обхват. Его властный и тягучий наплыв очень скоро превратил холм в подобие острова. Только и было, что высокие звезды, Вдова, кресты да два человека – один на склоне, другой в окопе: с суровым ликом, вооруженный, выносливый, сильный, красивый, смертный.
Незнакомец приближался. Уже вполне было можно различить детали его одежды, курчавую бороду, мясистый нос.
Драго не верил своим глазам:
– Муша?! Ты?!
Он чуть было не бросился навстречу старику, но вовремя сдержался. Он не имел права на ошибку.
– Здравствуй, внучок!
Драго медлил с ответом, не понимая, правда все это или мираж. Как здесь мог оказаться Муша? К тому же один?! Когда они расставались, у деда не было сил даже говорить, а этот взобрался на самый верх и ничуть не задохся, не держался за грудь…
Кровь застыла у Драго в жилах.
– Боишься меня? – спросил его Муша – грустно, но без обиды.
– Какими судьбами? Старик, ты откуда?
– А вона, – Муша неопределенно махнул рукой за спину. В другой руке он сжимал какой-то странный предмет.
– Что ты принес?
– Ананас.
– Где взял?
– А вона, – на этот раз, чтобы указать, старик обернулся и наставил палец в конкретную точку. К ним, на вершину, поднимался третий. Голова у него была непропорционально большой и какой-то угловатой, но цыган скоро понял, что это всего лишь силуэт капюшона.
– Он дал, – произнес старик.
– Что?
– Ананас, – Муша оставался невозмутим. – Это было вкусно. Все было вкусным. А теперь на кой ляд…
С философским спокойствием старик выбросил ананас, и тот покатился под ноги Драго. Тот отшатнулся, словно от скорпиона. С глухим стуком ананас закатился в окоп.
– Кто он? – Драго кивнул в сторону «капюшона».
– Плащ. Ты помнишь. Это он все устроил. Чтоб всю жизнь ему мучиться. Он подстерег меня у реки и чуть не сгубил. Не сгубил потому, что одной моей смерти ему было бы мало. Он все рассчитал. Ты нашел Икону, узнал, где Формула, пришел сюда, и все вроде сам, а совсем ведь не сам – как по рельсам катился, туда-сюда. Их Плащ проложил. С самого начала он ждал этой минуты – только не сказал ни тебе, ни мне.
Что за народ — цыгане? Как получилось, что расселившись по всему миру, они нигде не стали своими, везде остаются на особом положении? Как изменилась их жизнь в современной России, и чем отличаются новые цыгане от новых русских? Что такое цыганский закон, цыганская правда, цыганская мораль? Откуда идет поверье, что Иисус Христос разрешил цыганам воровать и обманывать людей? В этой веселой и лиричной книге самые невероятные приключения и судьбы описаны с этнографической достоверностью. С любовью, горечью и беспощадной честностью автор изображает сцены из жизни хорошо знакомых ему цыган, преимущественно котляров.
Помните ли вы свой предыдущий год? Как сильно он изменил ваш мир? И могут ли 365 дней разрушить все ваши планы на жизнь? В сборнике «Отчаянный марафон» главный герой Максим Маркин переживает год, который кардинально изменит его взгляды на жизнь, любовь, смерть и дружбу. Восемь самобытных рассказов, связанных между собой не только течением времени, но и неподдельными эмоциями. Каждая история привлекает своей откровенностью, показывая иной взгляд на жизненные ситуации.
Семья — это целый мир, о котором можно слагать мифы, легенды и предания. И вот в одной семье стали появляться на свет невиданные дети. Один за одним. И все — мальчики. Автор на протяжении 15 лет вел дневник наблюдений за этой ячейкой общества. Результатом стал самодлящийся эпос, в котором быль органично переплетается с выдумкой.
Действие романа классика нидерландской литературы В. Ф. Херманса (1921–1995) происходит в мае 1940 г., в первые дни после нападения гитлеровской Германии на Нидерланды. Главный герой – прокурор, его мать – знаменитая оперная певица, брат – художник. С нападением Германии их прежней богемной жизни приходит конец. На совести героя преступление: нечаянное убийство еврейской девочки, бежавшей из Германии и вынужденной скрываться. Благодаря детективной подоплеке книга отличается напряженностью действия, сочетающейся с философскими раздумьями автора.
Жизнь Полины была похожа на сказку: обожаемая работа, родители, любимый мужчина. Но однажды всё рухнуло… Доведенная до отчаяния Полина знакомится на крыше многоэтажки со странным парнем Петей. Он работает в супермаркете, а в свободное время ходит по крышам, уговаривая девушек не совершать страшный поступок. Петя говорит, что земная жизнь временна, и жить нужно так, словно тебе дали роль в театре. Полина восхищается его хладнокровием, но она даже не представляет, кем на самом деле является Петя.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
О чем этот роман? Казалось бы, это двенадцать не связанных друг с другом рассказов. Или что-то их все же объединяет? Что нас всех объединяет? Нас, русских. Водка? Кровь? Любовь! Вот, что нас всех объединяет. Несмотря на все ужасы, которые происходили в прошлом и, несомненно, произойдут в будущем. И сквозь века и сквозь столетия, одна женщина, певица поет нам эту песню. Я чувствую любовь! Поет она. И значит, любовь есть. Ты чувствуешь любовь, читатель?