Формула любви - [10]

Несколько утомленный собственным красноречием, он умолк, потом, отдохнув, нажал кнопку на панели, и коляска переместилась. Юджин Макфайр оказался лицом к свету. Бесс вздрогнула — какое белое лицо, на нем совершенно нет морщин. Лицо-маска. Такое лицо бывает у человека, который уже давно наедине с собой, и им владеет какая-то одна мысль, неотступная, изматывающая.

— Моя болезнь неизлечима, Бесс, — продолжил Юджин. — Господь одарил меня талантом необыкновенным, дал мне познать великое счастье — успех, славу, деньги, но для равновесия в природе ниспослал мне эту болезнь.

— Но вы могли бы договориться с доктором… — упорствовала Бесс, словно заразившись «мономыслью» собеседника.

— О нет. Мне нужен для этого человек надежный, свой. Я верил твоей матери и верю тебе. Бесс, я предлагаю хорошую сделку. — Юджин оживился, на щеках появился слабый румянец. Он повернулся к окну и указал за стекло. — Ты только посмотри на этот сад, он тоже станет твоим.

По тому, как сверкнули его глаза, Бесс стало ясно, что сад — любимое место Юджина Макфайра.

— Поместье огромное, ты сможешь устраивать в нем гонки, так поступил владелец «Гудвуда». Это тут неподалеку, лорд Марш нашел спонсоров в начале девяностых, расширил аллеи вокруг замка и устроил трассу. Знаешь, сколько лучших гонщиков со всего света съезжается к нему! А зрителей! До ста тысяч собираются посмотреть на заезды. У тебя хватит денег на нечто подобное, я напел целый мешок фунтов стерлингов. Понимаешь? — Он усмехнулся. — Они все твои.

Бесс не могла разобраться в чувствах, которые поднимались в ее душе. С одной стороны, она понимала, Юджин Макфайр говорит искренне, он просто захвачен своей идеей. Наверняка он перебрал множество вариантов, чтобы остановиться в конце концов на таком странном. Но с другой стороны, получается, что, согласившись, она становится сообщницей преступника. Как ни крути, а эвтаназия — преступление перед Богом и, пока она не разрешена официально, перед законом.

— К-как вы меня нашли? Почему вы выбрали меня, мистер Макфайр?

— Юджин, детка. Не надо церемоний. Скажу тебе правду. Я перебрал тысячи вариантов. Я собирался открыть фонд помощи молодым певцам, потом — престарелым певцам, потом мне стало противно, когда я подумал, сколько на самом деле достанется певцам и сколько — прихлебателям. Коррупция, детка, она там, где большие деньги проходят через руки тех, у кого их меньше. — Он похлопал ладонью по ручке кресла. — Оказывается, собираясь уйти из этого мира, начинаешь думать о том, что станется с нажитым тобой. Никогда бы не поверил, если бы мне про это сказали раньше. Я думал, я другой, совсем другой. Но природа человека едина.

Юджин вздохнул и поморщился. Бесс сделала движение к нему.

— Вам нехорошо?

Он жестом остановил ее.

— Будет нехорошо, если ты не согласишься. Да, у меня была еще одна мысль — отрыть хоспис. Но это занятие требует времени, а у меня его нет. А тут газета с твоей фотографией, как перст Судьбы. Ты так похожа на свою мать…

Бесс молчала, ей казалось, сердце вот-вот разорвется на части. Некогда голубые, а теперь выцветшие, или нет, выстиранные жизнью глаза смотрели на нее, и, ей показалось, она читает в них насмешливое: «Не пытайся, тебе не уйти от соблазна».

— Да, я предлагаю тебе великий соблазн. — Юджин Макфайр усмехнулся. — От него ты не сможешь отказаться. — Его губы насмешливо искривились. — Никому не избежать соблазна. Или начать приводить примеры от Адама и Евы?

Бесс покачала головой.

— Ну если уж они не сумели устоять, то где мне справиться с собой… — Она пожала плечами. — Вы так думаете, да?

Юджин пропустил ее слова мимо ушей.

— Я хочу, чтобы ты согласилась. Поклянись, девочка, поклянись, что сделаешь это для меня. — Он помолчал, дыхание его стало тяжелым, со свистом. — А я помогу тебе сделать то, что ты не сумеешь без меня. Давай поможем друг другу.

Юджин предвкушал удачу, лицо его переменилось, глаза стали небесно-синими, он казался уже не таким болезненным и потусторонним, как еще минуту назад. Он выпрямился в кресле, и, казалось, сейчас вскочит на ноги и станет таким, каким когда-то знала его мать Бесс.

Он понимал, о чем думает Бесс. Проведя много времени в полном одиночестве, Юджин целыми днями думал, размышлял, анализировал и теперь удивлялся, что, чем меньше он видит людей, тем лучше понимает их. Может быть, потому, что научился каждое движение своей души соотносить с внешними проявлениями — во взгляде, в улыбке, в движении губ.

Он не вскочил, потому что не мог этого сделать при всем желании — болезнь удерживала его в кресле, и, как говорили доктора, он обречен оставаться в нем до конца дней.

До конца. До которого осталось совсем чуть-чуть. Но при этой мысли Юджин ощутил радостный прилив сил — как он здорово придумал! Эта ярко-рыжая красавица станет его проводником туда, что находится по другую сторону бытия. Ей никуда не деться.

И ему больше не надо подбирать слова, не надо стараться щадить ее слух — такие вещи лучше обрушить на человека сразу, чтобы до него дошла суть. Все остальное — после, когда человек, уже приняв решение, станет мучительно обдумывать: да на что я согласился? Но пути назад у Бесс не будет, потому что слишком уж заманчиво предложенное им.