Формула любви - [11]

— Да, дорогая, тебе придется выйти за меня замуж… — Юджин тихонько засмеялся. — Выйти замуж за старика… А потом овдоветь.

Бесс шумно втянула воздух.

— Ведь мы оба знаем, на что идем. Каждый должен получить то, что хочет. Ведь так? Я — ухожу, ты — остаешься. Все мое остается тебе. — Он протянул руку, положил свою крепкую ладонь на ее тонкую кисть и продолжил: — Я всегда знал: если чего-то хочешь по-настоящему, непременно отыщется путь, который приведет к цели. Всегда найдется спутник, который поможет переплыть через любую реку. Даже через такую, как Стикс. Ну как, начнем?

Бесс вздохнула, расцепила руки, которые держала на коленях.

— Ты можешь подумать, детка, но недолго, — добавил Юджин, поспешив ей на помощь.

Она усмехнулась.

— До утра?

— Да, не долее. — Юджин улыбнулся. — Тебе приготовлена комната наверху. Уютная спаленка. А я… Я наверх уже не поднимаюсь. А раньше очень любил проводить там ночь. Там много спален для гостей. Иди, устраивайся, а потом, если не слишком устала, спускайся сюда, мы с тобой посидим.

— Мы можем послушать ваш голос? — вдруг спросила Бесс.

— Разумеется. Не нынешний, конечно? Я вообще-то довольно разговорчивый… старичок.

Бесс фыркнула.

— Старичок? Но вы, должно быть, ровесник моей матери?

— Не совсем. Я моложе. Выдам секрет твоей матушки: она любила иметь дело с мужчинами помоложе, ведь и твой отец был на десять лет моложе Марты.

Бесс кивнула, старательно подсчитывая, сколько сейчас Юджину Макфайру.

— Не трудись, мне только что исполнилось сорок девять.

Бесс кивнула.

— Но у каждого свой срок. Я рано начал. Когда мы с твоей матушкой заключили сделку, я был подростком. К тому времени она уже попробовала себя в кино.

— А если бы не ваш голос, она бы в том кино и осталась?

Юджин пожал плечами.

— Как знать? Мы никогда не узнаем о том, куда ведет дорога, если не пройдем по ней.

Бесс встала.

— Я поднимусь в спальню и скоро спущусь к вам, хорошо?

Юджин ободряюще кивнул.

— Прекрасно, милая. Я буду ждать.

Глава пятая Полный вперед!

Спальня, приготовленная для Бесс, оказалась небольшой, отделанной в бежевых тонах. Деревянные панели, скорее всего из красного дерева, которому не один век, придавали комнате сходство с дорогим комодом, в котором должны лежать только самые цепные вещи. При этой мысли Бесс улыбнулась — да уж, похоже, она может стать весьма ценной вещью, если согласится на предложение этого… старика.

Старика? Называть сорокадевятилетнего мужчину стариком только потому, что он старше тебя на четверть века? О нет, это слово не вяжется с Юджином Макфайром. Бесс вспомнила его синий, да-да, абсолютно синий взгляд, которым он провожал ее, когда она направлялась к лестнице. Эти глаза видели ее мать молодой, гораздо моложе, чем она, Бесс, сейчас. Но Юджин был мальчиком в ту пору. Талантливым мальчиком. Который страстно хотел стать певцом.

Он им стал.

А мать хотела стать актрисой. И тоже ею стала.

Она, Бесс, тоже хочет… того, чего не должна хотеть. Но Юджин готов помочь ей.

Бесс немедленно пришло в голову, что и Юджин, и ее мать заплатили за полученное. Мать — инсультом и ранней смертью. Юджин — неизлечимой болезнью, которая ведет его следом за ее матерью.

Ну и что? Бесс пожала плечами. Хоть миг, но мой.

Она прошла мимо широченной кровати, похожей на тс, которые описывают в исторических романах, — на четырех деревянных столбиках, с балдахином из темного бархата. Уютно становится даже при взгляде, брошенном на эту «норку».

Бесс подошла к окну, из которого открывался вид на партерный газон, за которым виднелись клумбы. Впрочем, назвать подобное клумбами можно лишь с большой натяжкой — это вспышки цвета — желтого, алого, пурпурного, голубого. Розы… голубые? Она прищурилась, но так и не смогла разглядеть, не ошиблась ли.

Бесс толкнула массивную дверь с золоченой, надраенной до блеска ручкой и оказалась в ванной. Выдержанная в розовых тонах, она сверкала-переливалась чистотой, нежностью и свежестью. Ароматы лета пропитывали воздух, Бесс закрыла глаза, и ей показалось, что она попала на необъятное поле, где только земля, трава, луговые цветы и небо. Такого же цвета, как глаза Юджина Макфайра.

Она засмеялась. Однако ей запали в душу его глаза!

Бесс быстренько приняла душ и переоделась, чтобы спуститься к ужину. Она надела коротенькую черную юбочку и черный топ. Рыжие волосы казались еще рыжее на черном фоне, Бесс знала, что сейчас выглядит загадочно как никогда. Пол, между прочим, не любил, когда она одевалась вот так. Ему не правились платья, облегающие фигуру, он хотел, чтобы только он один знал, какая Бесс на самом деле. А сейчас она вся на виду.

Но Бесс почему-то захотелось одеться именно так. Может быть, потому, что так в молодости одевалась ее мать. Такой полюбил Марту Зильберг Александр Раффлз.

Как теперь понимала Бесс, всю жизнь она страдала по отцу. Как ей хотелось, чтобы он был жив, и тогда она наверняка бы… Что, отец помог бы ей стать гонщицей? Другое дело, тогда она, может, и не захотела бы стать ею.

Бесс уже направлялась к двери, как ее вдруг осенила мысль: кажется, она нашла объяснение своей безумной, с точки зрения одних, и безудержной, с точки зрения других, страсти к гонкам — она хотела понять, кто такой был ее отец… Через его дело понять его самого, не узнанного ею. Если рассматривать жизнь как мозаику, то Бесс не хватало кусочка для завершения полной картины.