Форма звука - [2]

Он тоже вопросительно посмотрел на Клинта.

— Надеюсь, виновные понесут заслуженное наказание, кем бы они ни были, — резко ответил викторианец.

— Мумбайцы должны быть заинтересованы в этом не меньше, а даже больше нас, — Гелбрейт плотнее запахнул на себе пальто, под которое пробрался сырой ветер. — Туристическая отрасль единственное, что приносит им легальный доход, скандал невыгоден никому. Не открою большого секрета, что генерал Шепард собирается лично присутствовать на Мумбаях во время расследования, без вмешательства в его ход, разумеется.

— Президент Новой Виктории лорд Рассел занимает аналогичную позицию, — быстро ответил Клинт. — Он прибудет завтра вечером в викторианскую зону Мумбаев. Взаимное доверие — основа перспективного сотрудничества.

— Безусловно.

Они подошли к дверям корпуса, которые открылись перед ними со звуком, от которого у Клинта заныли зубы и волоски на руках встали дыбом.

— Какая мерзость, — не сдержался он. — Неужели нельзя сделать механизм беззвучным?

— Ну что вы, — Гелбрейт рассеянно посмотрел в прозрачный фрагмент потолка холла на звездное небо. — Это же «плач сирены», знаменитость Мумбаев. Такой звук издают ворота тюремного Аркаима, он здесь неподалеку, центр назван в честь него. Когда-то «плач» был последним, что слышали сосланные на Мумбаи преступники: аркаимские камеры опущены под воду, из звуков там только те, что заключенный производит сам. Бывали и случаи помешательства.

— Романтично, — Клинт посмотрел на часы. — Надеюсь, рабочее помещение у нас будет расположено так, чтобы не слышать этот кошмар все тридцать часов в сутки.

— Двадцать, — машинально поправил его Гелбрейт. — Мумбайские сутки — двадцать два часа сорок четыре минуты.

Викторианец смутился.

— Прошу прощения, — это был первый случай, когда за официальной маской проглянуло что-то человеческое. — Там, где я родился, в сутках тридцать часов, привыкаешь к этим поговоркам, и сам не замечаешь. Как на вашей планете?

— На Аяксе стандартное земное время.

Клинт поджал губы и замолчал. Аякс был далеко не той темой, которую можно непринужденно обсуждать официальному лицу Новой Виктории.

Глава 2. Подводные камни

— Приветствую содружество наций на земле Мумбайского сообщества, — человек, ожидавший их за дверями, развел руки в приветственном жесте. — Жаль, что повод для встречи печален.

Черными на нем были не только костюм и рубашка, но даже галстук из дорогой натуральной ткани, словно он носил траур, но делал это с некоторой долей иронии — галстук представлял собой разновидность бабочки.

Створки дверей толщиной с человеческую ногу отрезали посетителей от входа и единственной возможности покинуть здание. От этой мысли Клинту стало неуютно. Он украдкой взглянул на невозмутимого коллегу и решил, что им стоит держаться вместе.

— Насчет земли вы погорячились, — заметил Гелбрейт, не делая попытки протянуть встречающему руку. — Впрочем, суша на Мумбаи-Пять редкость и каждый клочок на вес золота, не так ли, мистер Хиотис?

Лицо приветливого господина никак не изменило своего выражения.

— Борьба за землю на Мумбаи-Пять не ведется насильственными методами, — с достоинством отмел он подозрения. — Мирное сосуществование всех слоев общества — здешний принцип, верите вы в это или нет. Несчастье для нас просто гром среди ясного неба. Не возражаете, если я сразу покажу кабинет, который нам предоставили для работы? Будут пожелания — смело высказывайте, к утру постараемся сделать ваше пребывание здесь максимально комфортным. Ваши личные апартаменты находятся в этом же корпусе, чуть дальше.

Хиотис был молод, гладкое лицо с водянистыми глазами, наполовину прикрытыми веками, выдавало в нем человека далекого от того впечатления, которое он старался произвести. Двигался он беззвучно, но в этом была скорее заслуга ковра на полу, чем особенность его манеры перемещаться.

За вторым поворотом коридора вновь прибывшим открылся просторный зал со стеклянной стеной, на входе которой помаргивал замок. Столы с сукном выдавали игорную зону. Хиотис с бесконечными извинениями активировал каждому карточку-пропуск, приложив сканер к поверхности пальца.

— Это что? — коротко спросил Гелбрейт, кивая на прозрачную поверхность, пока его рука участвовала в манипуляциях. — Зеркало Гезелла?

Их проводник издал сдавленный смешок.

— Оно самое, но никто не будет подсматривать, клянусь. Было непросто найти здесь помещение, пригодное для работы с документами и людьми одновременно, пришлось брать что дают.

Гелбрейт взглянул на выражение лица Хиотиса и убедился, что подсматривать за ними будут непременно, вопрос только — кто именно. Он вошел внутрь, машинально покрутил рулетку за пустующим столом, та с жужжанием повернулась вокруг своей оси и продолжала крутиться, пока они следовали за своим провожатым к следующим помещениям, расположенным за рулеточной и имевшим назначение жилых.

Плотное покрытие глушило все шаги, лампы загорались по ходу движения впереди и гасли, стоило им оказаться за спиной, поэтому длину коридора определить тоже было нельзя. Двери чередовались с окошками банковских автоматов и застекленными колбами, назначение которых было неясным. Через каждые несколько шагов из стен светились терминалы обмена безналичных кредитов на наличные, раздатчики всякой мелочи и оформленные в виде раковин питьевые фонтанчики. Наконец Хиотис остановился, толкнул ручки двух дверей, расположенных рядом, и отступил в сторону.