Флуар и Бланшефлор - [10]

Но роман о Флуаре и Бланшефлор переходил не только из рук в руки, но и из одной литературы в другую.

Скандинавские литературы с их повышенным вниманием к захожим сюжетам разрабатывали ее старательно и упорно. Так появляется исландская сага, содержащая концовку, не зафиксированную другими версиями. Здесь вместо суда над любовниками устраивается судебный поединок, причем по его условиям в случае победы Флуара эмир должен возместить ему все те расходы, что он понес в путешествии. Не приходится говорить, что юноша одерживает в этом поединке верх. Он еще год живет в Вавилоне, затем возвращается в Испанию, где сочетается браком с любимой. Какое-то время спустя молодая чета совершает путешествие в Рим, оттуда — в Париж. Там Бланшефлор в порыве благочестия понуждает мужа принять христианство. Эта сага легла в основу других скандинавских версий.

Немецкий поэт Конрад Флек около 1220 г. написал на наш сюжет обширную поэму. Как заметил Б. И. Пуришев, «ароматом весны, благоуханием цветов овеяна эта лирическая повесть, прославляющая верность и стойкость в любви»[33]. Флек, как это нередко случалось с немецкими куртуазными поэтами, по меньшей мере удвоил объем произведения. У него появилось много посторонних описаний и пространных рассуждений; рассказывать коротко он не умеет, да и не хочет: ему все интересно, обо всем хочется поведать обстоятельно и подробно.

Если Конрад Флек нередко далеко уходил от оригинала, то в большей мере следовали ему неизвестный английский переводчик и голландец Дидрик ван Ассенеде. Их переработки появились в середине XIII столетия. В том же веке наш сюжет стал очень популярен в Испании. Вообще одно время полагали, что именно испанские обработки разнесли историю Флуара и Бланшефлор по всей Европе. В действительности было сложнее. Так, Боккаччо в своем «Филоколо» опирался прежде всего на итальянские поэмы рубежа XIII и XIV вв., восходящие к французским, а не испанским версиям[34], причем здесь нельзя исключать и устной передачи. В то же время первые печатные публикации романа восходили, видимо, как раз к испанским обработкам сюжета (по крайней мере так указано во французском лубочном издании 1554 г.). Впервые же на печатный станок наша книга попала в 1499 г. в Меце, где она была издана на немецком языке. Следует также упомянуть испанское издание первых лет XVI в., итальянское — 1505 г., датское — 1509 г., чешское — 1519 г.

Среди относительно поздних обработок нашего сюжета заслуживают внимание две.

Одна — это роман молодого Боккаччо. Его принято считать почти неудачей писателя. Но такая оценка вряд ли справедлива. Этой книгой Боккаччо закладывал основы итальянской ренессансной прозы, жанра ренессансного романа, который, однако, не оставил великих образцов, хотя представлен большим числом памятников (это и «Диана» Монтемайора, и «Аркадия» Сидни, и «Галатея» Сервантеса). Боккаччо осваивал также опыт классиков, в частности Вергилия и Овидия[35], и, что еще важнее, — Данте[36]. Пусть он не всегда справлялся с композицией, и, например, эпизод с Филено, неудачливым соперником героя, занял в книге неоправданно много места. Но писатель не только щеголял своей гуманистической ученостью., он сумел придать индивидуальные черты образам средневекового романа, сделать их более емкими, их переживания — более разнообразными и сложными. Так, Флорио — уже не просто верный возлюбленный, одержимый всепоглощающей страстью. Он знает минутные сомнения, он может на какое-то мгновение увлечься другой, чтобы тут же с еще большим самозабвением устремиться на поиски своей подруги. Но он также — отважный рыцарь и любознательный путешественник, присматривающийся к тем городам и землям, через которые пролегает его дорога. Более изменчивой и прихотливой в своих чувствах стала и Бьянчифьоре: она преданно любит своего суженого, но не чужда чисто женского кокетства, желания нравиться и увлекать. Появляется у Боккаччо и примечательный образ рыцаря-язычника Аскальоне, мудрого советчика и верного спутника героя. И еще: не будем забывать, что, когда автор работал над книгой, ему было далеко до тридцати. Юный задор и молодое чувство к Марии-Фьямметте водили его пером и тогда, когда он описывал прелестные черты своей героини или милые его сердцу пейзажи Тосканы (особенно Чертальдо) и повествовал о подчас совершенно фантастических приключениях, на которые взирают с Олимпа античные боги и, если надо, вмешиваются в ход событий. Книга намеренно автобиографична, и это сообщает ей свежесть юности и любви[37].

Оставляя в стороне ряд обработок сюжета нашего романа, вроде беспомощной поэмы плодовитого Лудовика Дольчи (1532) или интересной комедии не менее плодовитого Ганса Сакса (1551), упомянем в заключение византийский стихотворный роман «Флорий и Платцафлора» (конец XIV — начало XV в.), основывающийся, как и книга Боккаччо, на итальянской стихотворной версии. Литературные достоинства византийского романа невелики. Но он — примечательное свидетельство популярности нашего сюжета, который после долгих блужданий по литературам Европы вернулся туда, откуда в какой-то мере и вышел — в Византию и на Ближний Восток.