Флот Камчатки. 1928 - 1945 - [191]

Я категорически отказался, заявив, что у меня есть семья, и попросил поскорее отвезти меня на судно, так как уже поздно. Можно было все удумать: либо они хотели овладеть деньгами, либо завербовать на свою сторону. Хозяин ушел из-за стола, видимо, куда-то звонить. Его не было минут тридцать, а потом он пришел и сказал, что можно ехать. По прибытии на судно я отчитался обо всем капитану, о случившемся в ресторане сказал помполиту Сильянову. Последний был склонен думать, что меня пытались завербовать.

В конце сентября 1937 г. мы вышли на пароходе «Ительмен» на западную Камчатку. Рейс продолжался 66 суток, но из-за непрерывных штормов удалось выгрузить всего 70 тонн. Из-за окончания запасов угля и воды перешли в Петропавловск.

На западном побережье сложилась чрезвычайная обстановка: отсутствовало снабжение, продовольствие, не было топлива. Вербованные рабочие с северных комбинатов самовольно уходили пешком на юг. Капитана «Ительмена» А. В. Арсентьева сняли с судна, тогда процветала «ежовщина». Мне предложили принять «Ительмен» и готовиться к выходу на западную Камчатку. Я хоть и имел кое-какой опыт, но командовать таким судном, и тем более идти в зимний рейс до Ичи, было для меня очень сложной задачей, так как никогда до этого суда зимой побережья Камчатки не посещали. Неоднократно поднимал вопрос о назначении нового капитана, однако на мои просьбы никто не откликнулся, а наоборот, даже припугнули в органах. Старпомом дали мне П. Д. Киселева, его сняли с траулера «Буревестник». Мы были однокурсники по рыбному техникуму.

26 декабря вышли в рейс. Единственное, что меня успокаивало, это опыт зимовки в 1928 г. в селении Русь Соболевского района. Мы с отцом тогда сделали две поездки на собаках в Большерецк в январе и феврале, перевозили груз в кооператив. Ночевали на комбинатах, там наблюдали, что вдоль берега тянется полоса воды. Сторожа рассказывали, что всю зиму преобладают северо-восточные ветра, которые отгоняют лед от берега. Но стоит ветру измениться, как лед подходит к берегу и образует нагромождение торосов, поэтому необходимо следить за состоянием льда и ветра.

Мой замысел оправдался. Используя северо-восточный ветер, мы быстро по кромке льда добрались до Ичи. Морозы были настолько сильные, что чистую воду у берега быстро схватило тонким льдом. Предупредили все комбинаты, чтобы они оббили борта кунгасов листовым железом. Где этого не сделали, кунгасы быстро выходили из строя.

В Иче мы взяли в освободившийся твиндек первых пассажиров. Со сменой ветра уходили подальше в лед, для этого беспрерывно следили за ветром и примечали подходящие полыньи, которыми пользовались при отходе от берега. Рейс проходил чрезвычайно сложно. Он продолжался шестьдесят суток. Мы сумели взять более тысячи пассажиров, выгрузить 3 600 тонн генерального груза и принять 700 тонн рыбопродукции. Когда подошли к Озерной, механик Сираш заявил, что уголь на исходе. Я лично проверил, действительно, его оставалось в обрез с запасом на трое штормовых суток. Погода стояла хорошая, выгрузка шла быстро, пришлось предупредить директора, что сможем простоять только до утра. Директор, видимо, был хорошо подготовлен, и к утру снял весь груз и посадил пассажиров.

Через сутки с небольшим мы вошли в Авачинскую губу и сразу встали в Ковш под бункеровку. И вовремя — к вечеру поднялся штормовой ветер. Встретили нас как победителей — с духовым оркестром. Всю команду премировали полумесячным окладом, а мне вручили значок «Отличник Наркомрыбпрома». Пережито в этот рейс было сполна, так что риск был огромный. Мы находились в полном неведении, что нас ждет впереди.

В Петропавловске сдал пароход «Ительмен» капитану Шашу, а сам пошел в отпуск. Мне исполнилось двадцать пять лет. Подошла пора подумать о семье. Во Владивостоке меня ждала невеста. Мои родители жили на Второй речке в самодельном глинобитном домишке. Как-то зашел к нам милиционер и предложил мне явиться с паспортом в милицию к начальнику. Начальник взял мой паспорт, перечеркнул в нем дальневосточную прописку и приказал мне покинуть пределы Дальнего Востока в десятидневный срок.

Во Владивостоке тогда творилось что-то ужасное. Ежедневно Дальний Восток покидали тысячи людей. Для вывоза организовали даже товарные вагоны, так как достать билет на пассажирский поезд было невозможно. За десять дней я не получил никакого ответа, за что меня выгоняют из родного дома. Стало не до свадьбы. Невеста согласилась поехать со мной, мне посчастливилось купить очередь на поезд, и мы выехали в Москву. Казалось, что я сумею добиться справедливости. В Москве сумел добраться до начальника милиции Московской области. Он мне объяснил так: «Не трать нервы и средства, советую поселиться в Архангельске ближе к морю. Пройдет годик, не больше, и тебе разрешат вернуться домой. Это какая-то государственная ошибка».

В Архангельске начальник пароходства встретил меня доброжелательно: «Одесситов не беру, а дальневосточников беру с удовольствием». С ходу назначили старпомом на лесовоз «Иртыш», и мы ночью вышли в Мурманск. Жену поселил в гостиницу. Зимой, к январю, дали комнату в новом доме, кухня на две семьи.