Флорентийский волшебник - [40]

Ибо план убийства обоих Медичи уже был четко разработан. На Джулиано нападут двое: Франческо Пацци с помощью Бернардо Бандини из Неаполя. Сын судьи Неаполитанского королевства был весьма далек от деятельности отца. Но кого это касается? Важно, чтобы он хорошо справился с заданием. А по некоторым данным, у него имеется уже в подобных делах кое-какой опыт.

Здесь же, за столом, присутствует отличившийся в боях капитан Монтесекко, надежное доверенное лицо самого влиятельного участника заговора, названого сына первосвященника, Джироламо Риаро. Монтесекко и вызвался покончить с Лоренцо Медичи.

К чему при таком положении дел забота, печаль? Прочь е мрачные мысли, прочь тени с чела!

Хозяин дома, Якопо Пацци, принимает наполненный до краев бокал.

В эту минуту дверь под сильным напором распахивается, отчего стоявший возле нее лакей чуть не падает. В комнату врывается человек со смуглым лицом. Его здесь не ждут, флорентинцы вскакивают с мест, с их уст срывается одно только слово:

– Предательство! Но пизанский архиепископ жестом призывает к спокойствию. Он произносит одно-единственное слово:

– Брат! Это в самом деле его брат и не кто иной, как приближенный Медичи.

Он мрачно оглядывает присутствующих, затем ехидно калит зубы:

– Можете начинать стряпать новый план! Франческо Пацци подскакивает к пришельцу и хватает го за плащ на груди.

– Что ты мелешь, медичская собака?! Сальвиати сбрасывает руку Пацци.

– Перемени-ка тон!

– И я то же самое предлагаю, – рявкает архиепископ. – Могли бы получше ценить таких помощников, которые явились сюда прямо из покоев Медичи. Говори же, брат мой.

– Синьор Джулиано не примет участия в пиршестве после мессы. Он прихворнул, нынче очень рано удалился к себе. На банкете, таким образом, вы сможете заполучить одного лишь синьора Лоренцо.

Заговорщики смущенно переглядываются. Прав этот наемник: план сорван! Как теперь быть?

Первым приходит в себя архиепископ.

– А что, если во время мессы?

– Во время мессы? – Присутствующие вопросительно поворачиваются к нему.

– Не может же быть, друзья мои, чтобы Джулиано не явился в собор? На пасхальную мессу? – елейно произносит архиепископ, но тут же хмурится.

– Скорее всего, придет, – кивает Сальвиати.

– В таком случае, за чем же дело стало? На мессе и должно свершиться… – Последние слова архиепископ произносит четко, по слогам, будто читая проповедь.

– На мессе?! – восклицает старый Фронзо, уронив голову на грудь.

– Как можно во время богослужения? – укоризненно спрашивает Альмиари.

– Да, именно там мы и должны их прикончить! – заявляет архиепископ. Он пристальным взглядом пронизывает каждого из присутствующих.

Оба Пацци согласно кивают, Фронзо пробирает дрожь, Альмиари всем своим видом выражает готовность так же, как неаполитанец.

Только капитан Монтесекко, протестуя, трясет шевелюрой.

– Вот уж нет!

– С благословения его преосвященства! – воздев два пальца правой руки, торжественно произносит Франческо Сальвиати, архиепископ Пизы.

– С благословения или без него, но на мессе я этого но сделаю. Если кто другой возьмется, я ничего не имею против. Но что до меня, то я… я…

Капитан, не окончив фразы, тяжело опускается на стул. Схватив полный бокал, единым духом выпивает все его содержимое. Затем, сплюнув, решительно повторяет:

– Нет!

– Ну так как же? – спрашивает Франческо Пацци. – Может, ты, Сальвиати?

Ландскнехт прикусывает губу.

– Получишь сто дукатов!

– Во время мессы, знаете ли, в церкви…

– Будет тебе! – прикрикивает на него сановный родственник.

Но Сальвиати отрицательно качает головой.

Губы его эминенции кривятся в презрительной усмешке. С этим же выражением он обращает лицо к двум священникам, старший из которых, худощавый, мускулистый, с горящими глазами хищной птицы, в знак согласия опускает веки – окружающим только теперь бросается в глаза несомненное сходство его со смуглым Сальвиати. Второй священник, помоложе, кругленький, со слащавой улыбкой, говорит:

– Данное место для нас привычное. Мы люди без предубеждений, не как некоторые почтенные ветераны…

Капитан Монтесекко, захрипев, швыряет бокал в угол залы.

Хрусталь разбивается вдребезги.

– Осколки! – радостно восклицает неаполитанец Бандини. – К счастью!

– Да, вам повезет, дети мои, – улыбается архиепископ. – Вас будет хранить благословение его преосвященства Сикста IV.

– Итак, в котором часу? – спрашивает Франческо Пацци. – Не будем же мы полагаться на случай. Давайте установим точное время действия.

– В конце мессы молящиеся будут стоять на коленях, – говорит архиепископ после некоторого раздумья. – К тому времени вы сможете полностью подготовиться. Действовать начнете, увидев святые дары, тогда же его преосвященство кардинал произнесет: «Ite missa est».[22] Запомните. С его преосвященством я переговорю до мессы. Ему будет известно, что эти три слова следует произнести громко и внятно.

– Да провозгласят эти слова конец рода Медичи! – гремит голос Франческо Пацци, при этом он так стремительно вскидывает вверх руку с бокалом, что вино расплескивается.

– Итак, завтра – кровь, – шепчет старый Фронзо, но удовлетворения не испытывает: по спине его бегают ледяные мурашки.