Флорентийский волшебник - [41]
Колокола флорентийского собора в этот воскресный день, 26 апреля, гудят громче обычного. Ведь нынче проповедь произносит племянник папы, самый молодой кардинал, Рафаелло Сансони Риарио.
Лоренцо Медичи в сопровождении свиты уже вошел в собор. Младшего брата его пока нигде не видно.
«Неужели не придет?» – с опаской думает Франческо Пацци, но тут же его глаза вспыхивают.
Из-за угла появляется второй, юный, Медичи. Лицо его бледно, шаги медленны. Рядом идут приближенные. Сандро Боттичелли что-то горячо доказывает своему сиятельному заказчику.
Перед собором Джулиано пошатнулся. Неаполитанец Бандини, подскочив к нему, своей длинной, цепкой рукой обхватил его за талию.
– Благодарю, друг, – улыбается Джулиано. – Мне немного нездоровится. Не знаю даже, стоит ли входить туда?
– Прохлада церкви только поможет вашей милости, – вкрадчиво произносит неаполитанец, незаметно ощупывая одежду юноши.
– Ты прав! Я знаю, неаполитанцы – народ смышленый! – улыбается Джулиано. – Подай, пожалуйста, руку мне, так легче будет идти.
У входа Бандини шепчет ожидавшему тут же Франческо Пацци:
– Он без кольчуги.
Джулиано, сняв шляпу, помахал ею братьям Пацци:
– Чего вы не заходите?
– Только после тебя, Джулиано.
– Это очень мило с вашей стороны. Ну как, мой друг Франческо, правда, ведь дома приятней справлять пасху, чем на чужбине?
– Признательность и благодарность моя тебе за это, – склоняет голову горделивый Пацци, нащупывая под плащом кинжал.
Богослужение уже давно началось.
Тревожный взгляд Лоренцо вдруг уловил какое-то странное движение вокруг себя. Что бы это могло значить? Он безмолвно, одними глазами, спрашивает стоящего за его спиной на коленях Полициано. Тот знаком призывает склониться поближе к его устам.
Кардинал уже поднял святые дары, он вполголоса читает последние слова молитвы и вдруг медленно, внятно произносит:
– Ite missa est!
В то же мгновение сверкает кинжал и раздается крик Джулиано Медичи. И вот он уже лежит, пронзенный клинком Бандини.
Лоренцо вскакивает. Из-за алтаря выбегают двое облаченных в ризы священников. В руках у них высоко занесенные кинжалы. Один из них стремительно опускает оружие. Руку Лоренцо заливает кровь, но он отбивается от заговорщиков и, закрыв бархатным плащом раненую руку, кидается прочь. Свободный конец плаща вьется, волочится по земле, алой полосой обозначая следы. Он замечает, что один из священников падает, – предназначенный для него, Лоренцо, клинок тот по неловкости вонзил в собственное бедро. Он видит, как мимо него проносится Якопо Пацци. В руке его тоже блестящий кинжал.
Лоренцо уже почти добрался до ризницы, когда Бандини, отскочив от раненого Джулиано, бросился к алтарю и, оттолкнув кардинала, пустился вдогонку за старшим Медичи. Под куполом собора гулко отдавались крики возмущения, протеста, негодования. Но оружие продолжало звенеть. Франческо Пацци в который раз уже вонзал нож в умирающего Джулиано:
– Издыхай, собака! – словно обезумев, приговаривал он.
Единомышленники теперь окружили его кольцом, так как в руках сторонников Медичи также засверкала сталь.
Лоренцо, достигнув ризницы, из последних сил налегает на ее тяжелую дверь. Кто-то мчится за ним следом, он уже слышит чье-то дыхание. Враг? Друг? Дверь поддается, и Лоренцо падает в ризницу. За ним вбегает поэт Полициано. Они вдвоем с трудом задвигают железный засов.
Тщетны попытки Бандини взломать дверь. Весь собор сейчас единый вопль. Из общего гула выделяются лишь отдельные возгласы, но возгласы эти – не за Пацци.
– Palle! Palle![23] – гремит девиз рода Медичи.
Бандини чувствует, что ему пришел конец. Лоренцо спасся. Прячась за подпирающие ризницу колонны, он сливается с темнотой. Выскользнув в дверь, бежит на колокольню вверх по ступенькам. Задыхается. Еще один пролет. Еще. Еще.
В слуховые окна вливается вой толпы. На площади происходит столкновение противников. Удастся ли группе Монтесекко удержать толпу? Но какое ему теперь до всего этого Дело? Здесь, здесь на ступеньках не слышны голоса. Это теперь – главное! Не слышны голоса? Чу! Что это? Гудит воздух, звенят стены, все вокруг содрогается. Но этот грохот не похож на людские крики, это, скорее, небесный гром. Что такое? Гроза? Нет. То неистовствуют колокола. Ну да все равно! Оглохнуть, так оглохнуть, лишь бы жить! Жить! Там, наверху, его искать не будут. Добравшись по приставной лестнице до последнего яруса, он падает под качающиеся колокола.
Затыкает уши. Не помогает. Он рычит, безумствует. Кажется, лопнули барабанные перепонки. Раскалывается на части голова!
Он закутывает плащом голову и, оглушенный, корчится, извивается на камне, словно ворох колышимого ветром тряпья.
Как было условлено, пизанскому архиепископу Франческо Сальвиати еще во время мессы следовало вместе со свитой направиться к дворцу Синьории. Очевидно, он переступил порог дворца как раз в минуту нападения.
Находившиеся при исполнении служебных обязанностей советники в недоумении поспешили ему навстречу. Посещение это казалось им весьма странным. Да и сам архиепископ держался необычно. Он во что бы то ни стало желал проникнуть в секретный отдел. Туда, где хранились печати.
Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но всё же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии.
Книга содержит воспоминания Т. С. Ступниковой, которая работала синхронным переводчиком на Нюрнбергском процессе и была непосредственной свидетельницей этого уникального события. Книга написана живо и остро, содержит бесценные факты, которые невозможно почерпнуть из официальных документов и хроник, и будет, несомненно, интересна как профессиональным историкам, так и самой широкой читательской аудитории.
Для нескольких поколений россиян существовал лишь один Бриннер – Юл, звезда Голливуда, Король Сиама, Дмитрий Карамазов, Тарас Бульба и вожак Великолепной Семерки. Многие дальневосточники знают еще одного Бринера – Жюля, промышленника, застройщика, одного из отцов Владивостока и основателя Дальнегорска. Эта книга впервые знакомит нас с более чем полуторавековой одиссеей четырех поколений Бриннеров – Жюля, Бориса, Юла и Рока, – и с историей империй, которые каждый из них так или иначе пытался выстроить.
Вячеслав Манучаров – заслуженный артист Российской Федерации, актер театра и кино, педагог, а также неизменный ведущий YouTube-шоу «Эмпатия Манучи». Книга Вячеслава – это его личная и откровенная история о себе, о программе «Эмпатия Манучи» и, конечно же, о ее героях – звездах отечественного кинотеатра и шоу-бизнеса. Книга, где каждый гость снимает маску публичности, открывая подробности своей истории человека, фигура которого стоит за успехом и признанием. В книге также вы найдете историю создания программы, секреты съемок и материалы, не вошедшие в эфир. На страницах вас ждет магия. Магия эмпатии Манучи. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.
Большинство книг, статей и документальных фильмов, посвященных панку, рассказывают о его расцвете в 70-х годах – и мало кто рассказывает о его возрождении в 90-х. Иэн Уинвуд впервые подробно описывает изменения в музыкальной культуре того времени, отошедшей от гранжа к тому, что панки первого поколения называют пост-панком, нью-вейвом – вообще чем угодно, только не настоящей панк-музыкой. Под обложкой этой книги собраны свидетельства ключевых участников этого движения 90-х: Green Day, The Offspring, NOF X, Rancid, Bad Religion, Social Distortion и других групп.