Флорентийка - [88]

– Прерву тебя сразу, монах. Его святейшество особенно печется о том, чтобы подчинить Флоренцию и прилегающую к ней область своему племяннику Риарио. Отсюда его большой интерес к городу.

– Пусть падут на тебя позор и несчастье, если ты не услышишь призыв господа, который я принес тебе! Папа Сикст IV послал меня…

– У папы сорок кардиналов, армия епископов и аббатов, почему же он делает тебя, испанца, своим посланником?

– Чтобы оценить мое мужество и стремление служить господу перед тем, как послать меня в мою страну, где меня ожидает выполнение задачи еще большей важности. По крайней мере я так думаю. Королева Изабелла Кастильская обеспокоена беспорядками, которые творят в ее стране иудеи, а также обращенные, и через меня она просила о помощи его святейшество, который желает ей добра.

Саркастическая улыбка скривила большой рот Лоренцо и приблизила его длинный нос к подбородку:

– Мне кажется, у королевы Изабеллы есть более важные поводы для беспокойства, чем состояние церкви? Получив корону в декабре прошлого года против воли половины своих грандов, она не сочла нужным поделить власть со своим супругом, принцем Фердинандом Арагонским. Теперь она находится в состоянии войны с королем Португалии Альфонсом V, который женился на дочери – говорят, внебрачной – покойного короля Кастилии Генриха IV, которому Изабелла приходится лишь сестрой. Ты видишь, я в курсе этих событий, а также всего, что происходит в Европе.

– Я предполагаю, что у тебя есть соглядатаи повсюду, но они тебя плохо информируют. Королева Изабелла ставит господа превыше всего. Во имя господа она хочет отвоевать вновь все, что находится под черными когтями мавра, и намеревается установить в своих королевствах святую инквизицию…

– А ты бы хотел встать во главе ее! Я согласен, что ты создан для этого… Но Флоренции не нужен великий инквизитор. Поэтому, фра Игнасио, прошу тебя не вмешиваться в наши дела… а еще лучше – вернуться в Рим. Я дам тебе для папы письмо, подтверждающее твое усердие и твои выдающиеся способности.

– Я уеду, когда дочь неблагочестия предстанет перед божьим судом, на что она дала свое согласие. Прикажи обыскать весь город – улицу за улицей, дом за домом… не пропуская дома твоих друзей… и твое собственное жилище! Найди ее, и я буду удовлетворен… на время. Только церковь знает, как надо обходиться с подобными существами.

– С существами или с их состояниями? – с иронией уточнил Лоренцо.

– Мое одеяние должно бы избавить меня от подобных намеков. Что для меня ее богатство?

– Что касается тебя, я хотел бы тебе верить, но зато оно очень интересует близкого друга нашего святого отца, некоего Франческо Пацци.

– Я не знаю этого человека.

– Тем лучше для тебя. Как бы то ни было… в случае, если ты его когда-нибудь встретишь, передай ему, что наследство Бельтрами никогда не обогатит семью Пацци. Найдут ли Фьору или нет!

– Донна Иеронима имеет все права! – со злобой воскликнул монах, позабыв о своем благочестии.

– Донна Фьора была удочерена официально. Может быть, по подложному документу, там есть один спорный момент, который придется долго обсуждать и который, может быть, никогда не будет решен. А пока банк Медичи будет заботиться о сохранении и приумножении этого состояния. Под контролем Сеньории, разумеется, – добавил Лоренцо с улыбкой, которую непредубежденный наблюдатель, может быть, назвал бы дьявольской.

Но смотреть на лицо фра Игнасио было еще неприятнее. Лицо его пожелтело, как если бы желчь, покинув свои естественные пути, попала в кровь. Его глаза пылали злобой, и, подняв к небу свою худую руку, которую обнажил широкий рукав, он произнес:

– Остерегайся злоупотребить терпением господа, Медичи! Однажды…

Появление на сцене Деметриоса остановило его на полуслове. Грек подумал, что его прибытие, может быть, избавит Лоренцо от испанского монаха, и он решился покинуть свое укрытие под статуей Марсия. По улыбке Лоренцо он понял, что рассчитал правильно.

– Мне сказали, сеньор, что ты меня искал? Ты заболел? – Затем с церемонным поклоном обратился к монаху: – Прости меня, что я тебя прервал, святой человек. В этом надо усмотреть только мое желание скорее помочь страждущему. Так ты говорил?

Фра Игнасио опустил грозящий перст и спрятал руки в широкие рукава. Обернувшись на выскочку, взгляд его принял твердость гранита, и он бросил с презрительной гримасой:

– Когда-нибудь гром поразит это гнездо еретиков! Как ты, колдун, опора сатаны, осмеливаешься заговаривать со служителем господа? Назад! Одно твое дыхание уже отравляет воздух…

– Кто себя здесь неловко чувствует, тому и удаляться, – произнес спокойно Лоренцо. – Я прощаюсь с тобой, фра Игнасио!

Доминиканец удалился, не простившись, посылая проклятия сквозь сжатые зубы. Двое оставшихся мужчин смотрели, как он прошел сначала через колоннаду, а затем и через въездные ворота дворца.

– Мерзкий ворон! Что ему здесь понадобилось? – пробормотал Деметриос.

Лоренцо рассмеялся молодым, веселым и очень звучным смехом, от которого вспорхнули два сизых голубка, сидевших на плече Юдифи:

– Ну Деметриос! Ты это знаешь не хуже меня. Думаешь, я не заметил тебя, когда ты спрятался за статуей Марсия? Впрочем, ты правильно поступил.