Физики — учителя и друзья - [11]
Изготовили образец, испытали. Результат получился хороший. Когда фильтры установили на фабрике, окрестное население облегченно вздохнуло. Едкая табачная пыль больше не летела в жилые дома — она задерживалась в нашем аппарате, а из него шла в специальный сборник. Ее стали использовать для изготовления лечебного препарата. Вместо вреда пыль начала приносить пользу.
Вскоре улавливатели, основанные на том же принципе концентрации заряженных частиц в сильном электрическом поле, решили применять и на медеобрабатывающем заводе «Красный выборжец». Установка собирала драгоценные металлы, которые раньше выбрасывались в атмосферу.
Чего только не приходилось делать! Кажется, в 1928 году (точно не помню) тот же Александр Алексеевич Чернышев поручил мне сделать модель подстанции «Уткина заводь», которая принимала и трансформировала ток Волховской ГЭС. Надо сказать, что Александр Алексеевич был выдающимся ученым и инженером, человеком широких научных интересов. В Физтехе он руководил разнообразными исследованиями в области электротехники, электрофизики и радиотехники. Проблемы электрических измерений в цепях высокого напряжения, передача переменного и постоянного тока на большие расстояния, электрификация железнодорожного транспорта, высокочастотная связь, телевидение — все это входило в сферу его научных интересов, во все эти области он внес свой значительный вклад. В то время, о котором я сейчас рассказываю, Александр Алексеевич особенно много внимания уделял Волховской ГЭС, передаче ее энергии в Ленинград.
Итак, я должен был сделать копию подстанции, правда, не в натуральную величину, а уменьшенную в 40 раз. Но все равно работа сложная, кропотливая. Сделали вовремя. Наша модель демонстрировалась потом на промышленной выставке в Ленинграде.
Николай Николаевич Андреев, тоже ставший впоследствии академиком, занимался в Физтехе разработкой слуховых аппаратов высокой чувствительности. Радиолокации еще не существовало и в помине, и приближающиеся, вне пределов видимости, самолеты в те годы могли обнаруживать лишь по звуку. Поэтому акустические аппараты, «слышавшие» на большом расстоянии, были крайне важны для обороны. Николай Николаевич создавал их со своими сотрудниками, а я участвовал в оформлении опытных образцов. Работая вместе, мы подружились с Николаем Николаевичем, он стал приглашать меня на вечера, которые устраивались в Доме ученых в Лесном.
Отделом механических свойств металлов в институте руководил Николай Николаевич Давидепков. Работал он в своей области очень плодотворно. Общая теория динамических и статических свойств металлов и теория расчета деталей машин, работающих при ударных нагрузках, — лишь небольшая часть сделанного этим выдающимся ученым. Он разработал способы изучения напряжений в строительных конструкциях, методы наблюдения остаточных напряжений и многое другое. А для всего этого требовались разнообразные приборы, придумывать которые Николай Николаевич был удивительный мастер. Его решения оказывались обычно неожиданными и в высшей степени оригинальными. Он не любил ходить проторенными дорожками.
Делать приборы по его заказам было интересно, но, признаюсь, нелегко. А таких приборов через мои руки прошло множество. Потом, спустя годы, мы работали вместе в блокадном Ленинграде. В то тяжелое для страны время Н. Н. Давиденков сумел написать книгу «Некоторые проблемы механики материалов», которая была издана в осажденном городе. Одно это убедительно свидетельствует и об удивительной работоспособности автора, и о важности его трудов.
В лаборатории директора
В общем, приборы были нужны всем, всем их не хватало, успехи исследователей в определенной мере зависели от нас, механиков. Чем лучше механик понимает значение прибора, тем больше пользы может принести при его конструировании и изготовлении.
Молодые ученые, заметив мой интерес к их работе, предложили перевести меня из общих мастерских в лабораторию, которой Иоффе руководил лично, чтобы я был к ним поближе, чтобы лучше входил в курс дел и быстрее делал то, что им нужно. Директор согласился.
Началась моя «мастерская» с того, что на лестничной площадке второго этажа мне поставили токарный станок. Помню, на нем я вытачивал образцы из каменной соли. Они требовались для исследования вопросов прочности в связи с некоторыми идеями, высказанными Иоффе. Непосредственно исследованием занималась под его руководством М. В. Классен. Полученные тогда результаты стали теперь классическими. Было объяснено, почему кристалл соли, если его смочить водой, становится значительно прочнее. Вода, растворяя поверхностную часть образца, ликвидирует многочисленные трещинки, и он может выдержать возросшую нагрузку.
На ту же площадку, где стоял мой станок, выходила дверь квартиры Иоффе. Работать было неудобно, и вскоре мне отвели маленькую комнатку, находившуюся рядом. Она и стала моим рабочим местом на годы. Наши сотрудники любили забегать туда, посидеть в мастерской, когда выдавалась свободная минута. Балагурили, спорили, обменивались остротами… Обычно шумно и весело заявлял о своем появлении Игорь Васильевич Курчатов:
В год Полтавской победы России (1709) король Датский Фредерик IV отправил к Петру I в качестве своего посланника морского командора Датской службы Юста Юля. Отважный моряк, умный дипломат, вице-адмирал Юст Юль оставил замечательные дневниковые записи своего пребывания в России. Это — тщательные записки современника, участника событий. Наблюдательность, заинтересованность в деталях жизни русского народа, внимание к подробностям быта, в особенности к ритуалам светским и церковным, техническим, экономическим, отличает записки датчанина.
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.