Физики — учителя и друзья - [13]
Работая в Павловске, Курчатов опубликовал первые научные работы, но все еще окончательно не нашел свое место в науке. Снова он едет в Крым, работает на гидрометеорологической станции в Феодосии, потом перебирается в Баку, куда позвал его профессор Усатый. Курчатов становится его ассистентом на кафедре физики в Политехническом институте. Его работы уже обращают на себя внимание ученых.
А. Ф. Иоффе приглашает Игоря в Ленинград, в Физтех…
Конечно, вначале всех этих подробностей биографии Игоря Васильевича я не знал. О своей жизни Курчатов рассказал мне потом, но уже с первых дней общения я почувствовал в юноше бывалого, много повидавшего человека, и это как-то сближало пас, — я ведь тоже побродяжничал и повидал немало. Мне было легко и просто с ним, он никогда не подчеркивал разницы между собой, ученым, и мною, мастеровым. Для него это не имело существенного значения, важно было понимать друг друга и делать общее дело.
Очень мне нравилось в Курчатове его тонкое мастерство экспериментатора. Он все мог сделать сам, своими руками, а они были у него действительно золотые. Так что, когда приходилось изготавливать приборы по его заказу, я невольно подтягивался. Уж Игорь-то сумеет оценить, что сделано и как. Он стал ученым, но не забыл слесарного мастерства.
В институте его звали «буйным», «неистовым» вовсе не за какую-то несдержанность характера. Не в его правилах было обижать или оскорблять товарища. «Буйство» и «неистовость» он проявлял в работе.
Иоффе говорил, что Игорь Васильевич был беспредельно предан науке и жил ею. В устах учителя такая оценка звучала необычайно высоко. Он вспоминал также, как часто ему приходилось поздно ночью прогонять Курчатова из лаборатории, иначе он мог остаться там до утра.
Жена Игоря Васильевича Марина Дмитриевна немало волновалась, ожидая его, потом привыкла. Она была Курчатову верным другом, чудесным спутником всей его жизни и всегда относилась к нему с удивительной, трогательной заботой, умела устранять любые бытовые неудобства на его пути. Поженились они в 1927 году, когда Игорь Васильевич уже работал в Ленинграде, в Физтехе, но дружили давно, еще с крымских времен. Марина Дмитриевна была сестрой Кирилла Дмитриевича Синельникова, старого товарища и соратника Курчатова, с которым он вместе учился в Крымском университете. Но и она, наверное, не раз корила его за то, что он обо всем забывает за работой. А он действительно забывал. Работа все заслоняла.
Когда мы познакомились с Игорем Васильевичем, он занимался исследованием диэлектриков — веществ, обладающих очень малой электропроводностью. В те годы он открыл сегнетоэлектричество. Не буду подробно говорить об этом явлении, происходящем в сегиетовой соли и некоторых других материалах, названных Курчатовым сегнетоэлектриками. Его открытие представляло большой теоретический интерес и вместе с тем имело немалое значение для техники. Исследования Игорь Васильевич вел вместе с еще более молодыми учеными — П. П. Кобеко и своим братом Борисом.
Позднее Курчатов написал большую монографию, посвященную сегнетоэлектричеству. Она и сейчас является классическим трудом в этой области. Но Игорь Васильевич все более увлекался исследованиями атомного ядра, ставшими главным делом его жизни.
Принялся он за исследования чрезвычайно энергично. Для новых работ Игорю Васильевичу потребовалась высоковольтная установка. Директор каким-то образом сумел добыть ее в Германии. Курчатов сразу же сам взялся за сборку. Вместе со своими сотрудниками он работал несколько дней и ночей, не выходя из лаборатории. Он был и научным руководителем, и механиком, и чернорабочим одновременно. Ему не терпелось быстрее получить высокое напряжение, и ради этого он не чурался никакой работы. Да он и вообще никогда не был белоручкой.
Как-то на институтском вечере, посвященном годовщине Октября, директор в своем докладе объявил, что некоторым сотрудникам будут вручены подарки. Одним из первых пригласили на сцену Игоря Васильевича. Ему предстояло получить воздушный шарик, на котором была сделана крупная надпись «Не» — символ, каким тогда обозначали нейтрон. Курчатов уже протянул руку, но тут шарик взлетел к потолку. Это было, конечно, подстроено, подарки имели шуточный характер.
— Смотрите, Игорь Васильевич, не упустите нейтрон, как сейчас упустили шарик.
Но Курчатов, если за что брался, то уже не упускал. Не такой у него был характер.
Крупный экспериментатор, он очень высоко ценил теоретические знания, постоянно напоминал сотрудникам, что они должны учиться, не довольствуясь старым багажом. «Человек, занимающийся физикой, должен знать физику», — говорил он. Когда ядерные исследования уже развернулись, по инициативе Курчатова был организован цикл лекций об изучении атомного ядра. Все ждали, что лекции будет читать сам Курчатов как виднейший ученый в этой области.
Но когда все собрались на первую лекцию, то увидели, что Игорь Васильевич сидит за столиком с тетрадкой и готовится записывать, а кафедру он попросил занять молодого Льва Арцимовича. У того действительно имелся интересный материал для сообщения, а Курчатов никогда не считал зазорным поучиться у более молодого товарища, было бы чему.
