Физики — учителя и друзья - [14]
Вначале проблема строения атомного ядра, казалось, представляла лишь теоретический интерес. Некоторые сотрудники не одобряли увлечения Курчатова, порой даже осуждали его.
— Наш институт не зря называется физико-техническим, — говорили они, делая ударение на слове технический. — Мы должны решать такие проблемы, которые найдут выход в технику, в промышленность, а вы хотите влезть в ядро. Выходит, вы тратите деньги, которые государство нам отпускает, совершенно не по назначению. Ведь работы по изучению атомного ядра не будут использованы на практике.
— Будут! — резко возражал Курчатов. — Любое крупное открытие дает свои плоды в практической деятельности человека, а уж в атомном ядре наверняка заключены огромные возможности.
Прошли годы, не так уж много времени, и Курчатов, возглавивший грандиозную работу по использованию атомной энергии для обороны страны и для ее мирного развития, блистательно доказал, что был тогда прав.
Осуществить свое намерение Игорь Васильевич смог благодаря инициативе и энергичной поддержке руководства института. Само понятие ядерной физики на рубеже двадцатых и тридцатых годов было новым, не привычным. И когда на развитие этой науки понадобились средства, получить их оказалось не так-то легко. Нужны были огромный научный авторитет академика Иоффе, его настойчивость и организаторский талант, чтобы преодолеть неверие в перспективы новой области исследований и создать обстановку, в которой она могла успешно развиваться. В тридцатых годах в Физтехе были уже две лаборатории, занимавшиеся проблемами атомного ядра. Одной руководил И. В. Курчатов, а другой А. И. Алиханов. Каждая имела свое направление, свой круг тем, представлявших большой научный интерес.
Говоря о первых ядерщиках, взращенных Физтехом, не могу не сказать подробнее о Кирилле Дмитриевиче Синельникове, хотя он работал в нашем институте меньше других. В конце двадцатых годов Иоффе направил Кирилла Дмитриевича для усовершенствования в Англию, к Резерфорду. Знаменитый английский физик относился к Иоффе с большим уважением, верил ему, но сотрудников для своей лаборатории Резерфорд отбирал придирчиво, не каждого принимал. Когда Иоффе рекомендовал ему Синельникова, Резерфорд захотел предварительно посмотреть кандидата. Но отправлять для этого человека из Ленинграда в Англию было сложно, что Резерфорд понимал, и он попросил прислать хотя бы фотографию.
Синельников пошел к фотографу и вскоре показал и институте свой новый снимок. Товарищи смотрели па него с удивлением. Синельников снялся в кожаной куртке и большой кепке, надвинутой на глаза, с папиросой во рту.
— Ты что, хочешь вконец напугать английского профессора своим комиссарским видом? — спрашивали Синельникова друзья.
— Я под Капицу работаю, — смеялся Синельников.
Действительно, Петр Леонидович Капица — любимый сотрудник Резерфорда, снискавший своей блестящей работой всеобщее уважение английских физиков, приехав из России, впервые предстал перед Резерфордом именно в таком виде. Маленькая хитрость Синельникова удалась. Его фотография Резерфорду понравилась, и Кириллу Дмитриевичу осталось лишь доказать знаменитому ученому, что тот не ошибся и выборе. Кирилл Дмитриевич это и постарался сделать в дальнейшем.
В Англии Синельников два года занимался исследованиями атомного ядра, вместе с Кокрофтом и Уолтоном работал над созданием первой «пушки» напряжением в 500 тысяч вольт, которая должна была стрелять ускоренными ионами. Срок командировки окончился раньше, чем пушка сделала первый «выстрел», но Синельников, уехав из Англии, не забывал заинтересовавшую его проблему.
В начале своей деятельности в Физфаке Синельников работал над идеей создания аккумулятора большой энергии. Это была одна из фантастических идей Иоффе, идея «аккумулятора в жилетном кармане», кик говорили насмешники. Сейчас эта идея представляете ученым уже не фантастической, а вполне реальной и очень важной. От ее осуществления зависит, в частности, перевод автомобилей на электрическую тягу, что необходимо для очищения атмосферы больших городов, где население вместо свежего вондуха все в большем количестве вдыхает выхлопные и другие ядовитые газы.
В юности Синельников был механиком. Став ученым, он, как я мог наблюдать неоднократно, не потерял прежнее мастерство. Для опытов по созданию новых аккумуляторов тогда пробовали применять тонкие пленки различных веществ. Синельников сам делал эти пленки. Расщепляя слюду, он получал слои толщиной всего в несколько микрон. Или выдувал столь же тонкие пленки из стекла, изготовлял их из расплава твердых смол.
Примерно в то время, когда Синельников вернулся из Англии, стал создаваться новый Физтех в Харькове, и Кирилл Дмитриевич. был направлен туда с группой ученых из Ленинграда. Впоследствии он возглавил Харьковский институт. Наши добрые отношения с ним и послё этого не прерывались. Синельников приезжал в Ленинград, мне тоже не раз доводилось бывать в Харькове. На новом месте он вновь отдал свои силы проблеме, которая его больше всего занимала.
Институт создавался, можно сказать, на голом месте, но Синельников довольно быстро построил там высоковольтную установку. С помощью этой установки он и А. К. Вальтер получили знаменательный результат — было расщеплено ядро лития. Это произошло через полгода после того, как в Англии Кокрофт и Уолтон впервые в истории расщепили атомное ядро на своей установке. Синельников оказался вторым, но ведь ему пришлось все начинать заново, в то время как в Кембридже работы велись давно и тот же Синельников вложил в них свои силы.
