Финнегановы вспоминки: Глава из книги - [4]
Ура, вот но молодой копьеносец для хмуросового шара повернулся на вид, что тавтологически то же самое. Ну, он живое существо так в барахтанье в своей массе как переросток вавилонства, письпусть чуть взглянем, посмотрим, на оних, ну, посмотрим писисвинский дадолг он должен, большоеблюдоблюдо. Ш[129] Хым! От Шоплистзода[130] до Бейливика[131] или от эшатуна[132] до баранбароноф[133] или от Кбереговью к Вокругголовью[134] или от подног холхма[135] до яровспышного глаза[136] он тихо растянулегся[137]. Да и в любом случае (горн!) от фьорда до фьельда[138] бухтыветровы гогобои оплачут его горопступом (хоахоахоах!) в плыветплылуплыл и всю с-ливви-длиной[139] ночь, долтливую пятлистую ночь, ночь околокольчиков, ее фьютифлейта в мудреных хореях (О карина![140] О карина!) разбуди его. С ее иссиван[141] ессаванами[142] и ее петырджекмартинами[143] обо всех о них своих и чужих[144]. Возделывая раскассу могнилы[145], рассказывая звон слезливого дрязного Тублина[146]. Молитва перед Обжорством. Но что же мы, геслы грубы, если мы хотим верить[147]. Так собери беддняка и передай киш[148] во славу зобью[149]. Оминь. Так оплачь нас. Дедадушка свален вниз, но бабусмешка насрывает банк на стол. Чьих будет на мясном отрубе блюда? Финврагот[150] перворыбы[151]. Чьих будет по копченой голове? Буханка славнопечноотведного хлеба Кеннеди[152]. И чьих будет женатый на хмеле в своей оконечности? Стакан Дана[153] У’Дуннеллова[154] знамепенного стараго доббелинского[155] уэля. Но, гля, смог бы ты выпить залпом его лжевещество и вонзить зубы сквозь ту мякоть белоцветкового тела увидь в нем бегемота[156], ведь он неымонболе. Финише! Только выцуведающая фотография западвчерашнего пейзажа. Почти румяный Salmosalar[157], древний извне веков из Агапемонитов[158], он серебряница[159] в нашем тумане, горькопьяный и собранный на выход. Так та еда сдохла для самозвонца, шлук[160], шлез[161] и хорошаякопеченаясильдь[162].
До сих пор могли мы не видеть еще бронтоихтианического вида очерченного в-дреманого, даже в нашем собственном ночевремени к осоке форелингового потока, который Бронто[163] любил и Брутно[164] имел в припуге. Hic cubat edilis. Apud libertinam parvulam[165]. Чтоесли она быть в обрывках и лохмотьях, вонитряпьях или воскресуютодеждах, с кучей демнег или превышает пиннивейт[166]. Аррах[167], конечно, мы все любим маленькую Анни Руйни[168] или, мы хотели сказать, любиммаленькую Анну Рауйни, когда под-зо ее нтом, посередь мочи средь лужи, она сумасходит сукабродит нанцуя рядом. Юх! Бронтолон[169] шпит, юх храапит. На Бенне Хивере[170], в Сочитл Изводе[171] тоже. Краниакная[172] голова на нем, придумыватель его рассуждений, пэр юнтер[173] в тамтутмане. Ктот? Его глиняные ноги[174], покрытые вердитравом[175], непреклонно стоят торчком, где он в последний раз упалнаих[176], к кугану журнальной стены[177], где мэгги[178] видала все, со своей сестройвшали. Пока над против этих красавиц альянса позавдали ялма Шестьдесят[179], усе-усе-пустолюбят злом! заднестороны форта, бом, тарабом, тарабом, слежка зосады, лиффилживость-в-ожидании взведенного мужлана и мелодраматических банальностей. Прочь когда облака летят мимо, джейми[180], вид с высоты гордости приятен нашим отекшим массам, ныне национальный музей Воллинстоун[181], при некотором зеленозлобном отстранении, прелестлетворной обезводной страной и двумя всебело малодеревенщиками, что слыхали напоказ себя ж самих так смехотворцы смежду причудлистьями, милоневидимостями! Взломщикам разрешено в музеегробницу[182] бесплатно[183]. Валлийцы и Падди Паткинсы[184], один шеленк! Вновьрасчлененцы инвалиды из старой гвардии[185] находят poussepousse[186] pousse-коляску, чтобы уснабдить свои своего рода обрубки. Потому как ее отмычка поставляется уборщиксце, госпоже Кейткхе[187]. Намек.
Этим путем в Музеебродильню. Не забудьте про шляпы вошед в! Сейчас ви ж в Виллингдоновой[188] Музеебродильне. Это пруссачей оррудие. Это ффранцшейный[189]. Намек. Это флаг пруссачей, Чушка и Блядце. Это пуля что прубила флаг пруссачей. Это ффранцшейный что стрелял на Тельце[190], что пробил флаг пруссачей. Салоут[191] Кроссганнцу[192]! Выше ваши пику и вилку![193] Намек. (Быканога! Конец!) Это трехпобедная[194] шляпа Липолеума[195]. Намек. Липолеумашляпа. Это Виллингдон на своей всегдашней белой лощади, Кокенхейпе
