Финансовая мудрость Эбенезера Скруджа. 5 принципов, чтобы изменить свои отношения с деньгами - [33]

У меня было много общего с моим деловым партнером – как в личном, так и в профессиональном плане, – и на протяжении многих лет он был свидетелем моих трудностей с семьей. На самом деле, он сам страдал от похожих проблем.
Этот человек предложил мне поговорить с людьми, которые когда-то очень ему помогли. На меня произвели большое впечатление те перемены, которые произошли в его жизни, и я решила встретиться с этими специалистами. Слово за слово, и вот я уже стала участником шестидневного семинара, разработанного и организованного Тедом и Бредом Клонтцами и Риком Калером. Этот опыт оказался поистине бесценным.
В ходе семинара мы выполняли ряд упражнений, и одно из них заключалось в том, чтобы поставить под сомнение собственные застарелые денежные сценарии поведения. Они находятся в нашем подсознании, и мы никогда не сомневаемся в их истинности. Это такая своеобразная полуправда о деньгах, которую мы усваиваем, а затем забываем об этом. Когда очередь дошла до меня, я поделилась с группой одним из своих денежных сценариев.
«Дети – это дорого», – сказала я. Откинувшись на спинку кресла, я едва могла скрывать свое чрезвычайное самодовольство. Ведь, вне всяких сомнений, такой очевидный факт даже не подлежит обсуждению. Каждому известно, что это чистая правда, поэтому оспорить это убеждение невозможно.
Товарищи по семинару честно старались предложить мне вариации моего сценария поведения, но, откровенно говоря, их попытки выглядели весьма неубедительно. И когда время, отведенное на данное упражнение, подходило к концу, я лишь еще больше убедилась в том, что мою установку «Дети – это дорого»(«…и поэтому я не собираюсь ими обзаводиться!») опровергнуть невозможно.
И уже почти в самый последний момент одна из участниц – интеллигентная, сдержанная англичанка – посмотрела мне прямо в глаза и тихим голосом произнесла: «А ведь на самом деле дети бесценны». И тут же добавила: «Совсем как и вы, когда сами были бесценной маленькой девочкой».
Я была шокирована. Будто кто-то или что-то проникло в мою душу и затронуло ее самую уязвимую часть – тот уголок, куда я не заглядывала уже очень давно, а может быть, и никогда в жизни. Дело в том, что моя мать бросила меня, брата и мою сестру, когда мне было пять лет. Мне тогда сказали, что она нас больше не любит и не хочет быть с нами.
На том же семинаре я узнала, что, когда такие грустные события случаются с маленькими детьми, они просто не могут не поверить в то, что каким-то образом виноваты во всем сами. И поэтому я решила, что мы вместе с братом и сестрой стали непосильной обузой для нашей мамы. Нам слишком много было нужно, мы требовали слишком большой ответственности и слишком сильно нарушали нормальное течение жизни, мы обходились ей слишком дорого – так много «слишком», что мама решила нас бросить.
Как мне потом рассказывали, в тот день, когда мама ушла, я поднялась в свою комнату, заперлась там и не выходила целых пять часов. Родным пришлось взломать дверной замок, чтобы попасть ко мне.
Я все сидела и сидела в классе вместе с теми, кто еще не успел уйти, и постепенно начинала понимать: в течение тех пяти часов, что я провела в своей комнате одна, на самом деле произошел первый в моей жизни диалог с самой собой. И во время этого диалога я приказала маленькой пятилетней девочке сидеть в своей комнате и затаиться, если кто-нибудь подойдет близко. А если вдруг они окажутся слишком близко, она будет кусаться. Она должна их атаковать первой, пока они еще не успели ее увидеть или подобраться ближе. И еще я приказала этому невинному ребенку оставить «меня» в покое. Я знала, что нам с братом и сестрой придется выживать. А поскольку я была старшей, то именно я и должна была взвалить на свои плечи то, что случилось, и мне уже нельзя было просто по-детски заплакать и подождать, пока все наладится.
За те пять часов я начала возводить вокруг себя мощную стену. Со временем она станет такой толстой, что никто не сможет ее преодолеть, такой высокой, что никто не сможет на нее взобраться. Никому она не предвещала ничего хорошего. Поэтому если бы кто-нибудь вдруг и смог увидеть эту стену, он в ужасе отпрянул бы назад. Она была вроде моего собственного домашнего чудовища, и я привыкла жить под его охраной. Время от времени, когда кто-нибудь пытался ко мне приблизиться, чудовище показывало свои зубы. Вход в этой стене был так хорошо замаскирован, что все последующие двадцать семь лет я и сама не могла попасть внутрь, обратно к себе. Когда эта маленькая девочка, наконец, вышла из той самой комнаты много лет назад, она вынесла оттуда сценарий поведения: «Дети – это слишком дорого».
Это может показаться преувеличением, но такая сильная защита была необходима этому ребенку. Я росла и не раз становилась свидетелем того, как мои брат и сестра подвергаются эмоциональному, физическому и сексуальному насилию. Не припоминаю, чтобы такое происходило и со мной, зато я хорошо помню, как в детстве (а затем и во взрослой жизни) я постоянно им помогала и старалась защитить от всего этого кошмара. У меня получалось плохо, и с ними часто случались неприятности, поэтому я вновь и вновь испытывала стыд и чувство вины. Будучи взрослой, я стремилась помогать им материально отчасти еще и потому, что пыталась хотя бы немного облегчить эти неотступные чувства.