Философский Камень - [9]

— Но Гарри здесь, живой и…

— Тётя жаловалась, что я попал к ней со сложнейшей формой пневмонии, — неожиданно для самого себя сказал вдруг Гарри. Все так и подскочили.

— Что я говорила?! — хотя все присутствующие довольно хорошо знали хогвартскую целительницу и знали, как она всегда переживает за здоровье пациентов, в такой ярости её ещё никто никогда не видел.

— Это было не тогда. Я наложил на ребёнка согревающие чары…

— Это был хэллоуин. А в Литтл-Уининге не очень-то хороший фон, отчего маги стараются там не селиться — многие заклинания там не срабатывают в полную силу. Вернее — там работает только очень серьёзная магия, но согревающие чары в них не входят, Альбус! Ладно, Хагрид недоучка, но вы с Минервой должны были это знать!

— Я говорила, Альбус… — тихо начала профессор трансфигурации, которая сначала покраснела от стыда, а потом побледнела, понимая, что несчастный ребёнок и в самом деле мог умереть из-за их халатности.

— Всё обошлось…

— ОБОШЛОСЬ?! Лично я этому очень сильно удивляюсь! О чём только думали вы оба?! Не говоря о том, что своими действиями вы нарушили сразу три пункта Постановления…

— Поппи, Гарри здесь, живой и невредимый…

— Просто удивительно!

— Гарри, ты и в самом деле тогда болел? — спросила Молли, смотревшая на Дамблдора несколько иначе, чем перед началом чтения.

— Я сам этого не помню. Но дядя после сильно ругался из-за того, что в течение первого месяца моего пребывания в их доме ему пришлось здорово потратиться на врачей, — пробурчал мальчик. — И что я в принципе слишком дорого им обхожусь.

— Альбус, я нахожу твоё поведение непростительным! И никакие оправдания тебе не помогут!

— Может, мы продолжим чтение? — постарался перевести стрелки герой обсуждения.

Кафедра осветилась золотым свечением, меняя местами Минерву МакГонагалл и Альбуса Дамблдора, который теперь был крайне недоволен происходящим. Пожалуй, если так будет продолжаться и дальше… Все его планы полетят ко всем чертям!

Исчезнувшее стекло

Исчезнувшее стекло

— прочитал директор. — Судя по всему, у тебя начались выбросы стихийной магии.

— Но почему при этом исчезают стёкла? — удивился кто-то из Рейвенкло.

— А почему нет? — спросил кто-то из маглорожденных первокурсников. — У меня тоже исчезали предметы…

— А ты не помнишь обстоятельства? Стихийная магия возникает в случаях, когда волшебник испытывает стресс и приобретает тот вид, который наиболее… способствует исправлению ситуации. К примеру, мне рассказывали, что я в раннем детстве заставлял исчезать те предметы, которые мне не нравились. Но на стеклянные предметы это не распространялось и мне рассказывали, что именно стеклянные предметы сложнее всего заставить исчезнуть или сделать невидимыми, правда, я так и не понял, почему.

— Я обязательно расскажу это вам на следующей лекции, мистер Барнс, — пообещал профессор Флитвик. — Но в принципе это верно. При наложении чар невидимости или… удержать стекло в целости может только очень сильный маг, а при стихийной магии… Альбус, там именно исчезнувшее, а не разбитое стекло?

— Название главы: «исчезнувшее стекло», — повторил директор, глядя на Гарри из-под очков.

Почти десять лет прошло с того утра, когда Дурсли обнаружили на своём пороге невесть откуда взявшегося племянника, но Тисовая улица за это время почти не изменилась. Солнце вставало над теми же ухоженными садиками и освещало ту же самую бронзовую четвёрку на входной двери дома Дурслей; оно пробиралось в гостиную, оставшуюся почти неизменной с того вечера, когда мистер Дурсль смотрел по телевизору пророческий выпуск новостей.

Только стоящие на камине фотографии в рамках свидетельствовали о том, что с тех пор прошло немало времени. Десять лет назад на фотографиях было запечатлено нечто, напоминавшее большой розовый мяч в разноцветных чепчиках,

— Мяч в чепчиках?! Это что-то оригинальное!

— Вроде бы, Дурсли описывались, как очень скучные люди, не способные на оригинальные поступки…

— А они это ещё и фотографировали?!

но с тех пор Дадли Дурсль вырос, и теперь на фотографиях был крупный светловолосый мальчик, сидящий на своём первом велосипеде, кружащийся на ярмарочной карусели, играющий с отцом в компьютерные игры, мальчик в объятиях целующей его матери. Однако ничто на этих фотографиях не говорило о том, что в доме живёт ещё один ребёнок.

— То есть, у тебя нет ни одной младенческой фотографии? — спросил кто-то.

— А где бы меня стали фотографировать? — фыркнул Гарри. — То есть, возможно, папа с мамой меня и снимали, но у меня нет ни одной вещи из старого дома, от папы только и осталось, что пара вещей, которые на тот момент были не в доме, и золото в банке. В приюте…

— ПРИЮТЕ?!

— Я два года жил в приюте. Это такое заведение, где живут сироты…

— Но ты же жил с родственниками!

— Не с самого начала. Мне рассказывали, что меня в начале ноября, вскоре после того, как меня принесли к Дурслям, забрали у них социальные ведомства — такие порядки… У меня ведь даже документов не было — ни метрики, ни… вообще ничего. А потом произошло нечто такое, что вынудило тётю Петунью официально оформить опеку на меня, при этом это заняло очень много времени и пришлось заплатить много денег, чтобы мне сделали документы, страховку… Так что официально я живу у Дурслей с трёх лет.