Философия и гуманитарные науки - [28]

— Миро, пришло время серьезно поговорить. Мне нужна дополнительная информация о Брокке.

Я начал извиняться, но Трехо не дал мне договорить; он настоял на том, чтобы я записал его адрес.

— Приходите в девять вечера. Я вам не враг, и нам нужно о многом поговорить. Я покажу вам свой музей.

В девять с четвертью я поднялся на шестой этаж старого здания, расположенного рядом с рынком «Онсе».[11] Даже дома Трехо не расставался со своим шарфом.

— У меня отопление сломалось. Приходится целый день топить печку, но этого недостаточно, чтобы согреться. Дом огромный, высокие потолки, окна толком не закрываются…

Я заметил, что вдоль одной стены высились стеклянные ящики на узких подставках, напоминавшие аквариумы после эпидемии.

— Я получил их в наследство от своей тетки, которая владела ювелирной лавкой. Сначала я подумывал их продать, по потом пришел к мысли, что они могут мне пригодиться в моей исследовательской работе. Сейчас музей почти пуст, но скоро я добавлю новые экспонаты. Я рассчитываю на вашу помощь.

Я увидел одну из книг Конде, экземпляр «Утерянных бумаг» с фотографией Сельвы Гранадос на обложке, одну из многочисленных версий «Замен» в виде фотокопии газетного издания.

— Если не хватает настоящих документальных доказательств, можно пополнить музей и словесной шелухой, — сказал он, как бы извиняясь.

Я достал из сумки «Горгону». Трехо улыбнулся, как маленький мальчик при виде новой игрушки, и поместил бутылку с корабликом в одну из стеклянных витрин своего музея.

— Эту витрину я назову: «Смерть Брокки». Нет, лучше: «Кораблекрушение „Горгоны“». Нет никаких доказательств, что Брокка умер.

— Я так понял, что я у вас под подозрением. Но ведь я не один там работаю, в здании.

— Кто-то оставил в канцелярии университета пакет на мое имя. На единственном листочке внутри конверта было написано: кафедра аргентинской литературы. Отпечатано на пишущей машинке со стертой лентой. Не знаю, на кого меня хотели направить: на вас или на доктора Конде. Там была еще подпись. Имя мертвого человека.

— Виейра?

— Нет. Брокка.

Он пригласил меня присесть и принялся готовить кофе. Я начал рассказывать подлинную историю, но Трехо сделал вид, что ему это неинтересно; он перебил меня, чтобы спросить, нравится ли мне крепкий кофе, как я пью — с сахаром или без, черный или с молоком. В середине моего рассказа он отодвинул в сторону кофеварку, выпустившую порцию кипятка в его левую руку. Я рассказал ему все, умолчав только о своей поездке в дом отдыха «Спиноза».

— Вы вообще меня слушали?

— Очень внимательно. Я вас для этого и пригласил.

— И каково ваше мнение?

— А ваше?

— Кто-то из этих троих: Гранадос, Новарио или Конде, — нашел мертвого коменданта и использовал эту возможность, чтобы запугать остальных.

— А если его убили?

— Для чего? Его никто даже не знал.

— Неправда. Конде хорошо его знал. — Трехо разлил кофе по чашечкам из тонкого английского фарфора, которые, по его словам, он также унаследовал от своей тетушки. — Три года назад я расследовал кражу коллекции писем писателей прошлого века. Это было одно из моих первых дел. Их украл с кафедры аргентинской литературы один бывший студент. Он попытался вывезти эту коллекцию в Соединенные Штаты, где заблаговременно нашел покупателя. Поскольку за ним уже числилась подобная кража из Национальной библиотеки, я нашел его без труда. Он пообещал вернуть письма, если я, в свою очередь, пообещаю не предавать это событие гласности. Я согласился, но при условии, чтобы он назвал имя сообщника. Это был Виейра, который открыл ему дверь института, когда в здании почти никого не было. Я собирался вывести Виейру на чистую воду, но Конде его спас.

— Каким образом?

— Он заявил, что письма исчезли задолго до того, как комендант занял свою должность. Так что теперь Виейра был у Конде в руках, и Конде его использовал, как хотел. В прошлом году комендант помог ему собрать документы для участия в конкурсе. Я также уверен, что Виейра следил за Новарио во время его визитов на пятый этаж.

— А что говорит полиция?

— Они согласились с мнением судьи, что это было самоубийство. Дело сдали в архив, по крайней мере, пока я не предоставлю новые доказательства. Они предпочитают не светиться в университете; здесь работает их агентура, эти лжестуденты, которые прозябают на занятиях из года в год и собирают информацию, не умея ею распорядиться. Я занимаюсь этим делом один, а вы работаете в месте, где сходятся все следы. Вы мне поможете?

Я не ответил. Я выпил кофе, встал и направился к двери. Трехо настаивал, чтобы я взял на дорожку один из бисквитов, который он достал из коробки; я их уже попробовал, они были совсем сухие. Выходя, я бросил последний взгляд на его музей. Достал из сумки приглашение на презентацию «Замен» и опустил его в пустую витрину.

Пусть им воспользуется Гаспар Трехо.

ДОКУМЕНТАЦИЯ

Именно в это время Диего прекратил приходить по средам, и наша группа сократилась до двух человек: то есть меня и Грога. Сквозь дым своей сигареты Грог безучастно рассматривал миражи и иллюзии, которые предлагали тем, кто уже прекратил поиски стабильной работы, семейного счастья, приобретенных в рассрочку автомобилей и непритязательной уверенности в будущем. Жены у меня не было потому, что я не нашел подходящую женщину, я не рос по служебной лестнице, потому что не имел такой возможности; у Грога, напротив, все зависело от его воли. Вот почему я всегда прислушивался к его советам: за исключением себя самого, он отвергал всех и вся.