Филонов - [36]
Трудно сказать, насколько неожиданным был для самого Бурлюка этот переход из мемуарного жанра в беллетрический. Интересно, что в упомянутом выше письме Петелин вскользь упоминает о том, что «редакция списалась с Парижем, и мы заказали целый ряд беллетрических произведений нашим художникам пера: А. Толстому, Мережковскому, Б. Лазаревскому и др.»[35]. Эта ли фраза послужила толчком или чья-то другая – в принципе, неважно. Талант Бурлюка всегда отличала поразительная способность к схватыванию и моментальной реализации ещё только носившихся в воздухе идей, поэтому можно не удивляться, что и в этом, по точному определению Харджиева, «полубеллетрическом»[36] жанре он выступил первопроходцем. Ведь настоящая волна мемуаристики – и традиционной, и граничащей с сочинительством «художественной», придётся на конец 1920-х – первую половину 1930-х годов. Достаточно вспомнить здесь «Петербургские зимы» Г. Иванова (1928), «Путь энтузиаста» В. Каменского (1931) или «Парад осуждённых» С. Спасского (1931).
Последний роман, кстати, весьма показателен в свете нашей темы. Многие его сюжетные линии впоследствии обрели свои вполне традиционные параллели – те же ситуации и те же герои, только теперь уже под своими именами, были выведены Спасским в его известных мемуарах «Маяковский и его спутники». Точно так же и Бурлюк отдельные места своей повести, скажем, куски из главы «Специалист и дилетант», посвящённой Кульбину, включил впоследствии в собственные воспоминания о «первой зиме в Питере». И хотя место Филонова в них занимал сам Бурлюк, в конце текста читателю, интересующемуся подробностями, давался совет: «Читай “Филонова” по-английски, нашу новеллу»[37].
Именно эту жанровую зыбкость, перетекаемость одного образа в другой и имел в виду Харджиев, говоря о полубеллетричности бурлюковского текста. «Полу-» в его определении вовсе не означало, что описываемые в повести события и поступки героев наполовину подлинные, а наполовину выдуманы автором. Речь шла о «половинчатом» использовании Бурлюком самого принципа литературного сочинительства. В самом деле, сопоставление событий, описываемых в повести, со сведениями, которые содержатся в собственно мемуарных отрывках Бурлюка, как опубликованных, так и рассеянных среди его многочисленных записей, позволяет прийти к выводу, что все ситуации, с которыми читатель встречается на страницах повести, имели свою реальную подоснову. Именно они послужили автору строительным материалом, и именно ими, а не какими-то придуманными или от кого-то услышанными историями, он манипулирует подобно ловкому жонглёру.
Судя по отрывочным упоминаниям в записях Бурлюка конца 1920-х – начала 1930-х годов изначальное название повести было иное. «Мной написан и находится у меня в рукописи роман “Лестница Иакова”, где художественно изображена та обстановка, в которой возникал и рос футуризм. В романе много автобиографичности, и выведены первачи футуризма. В живописи, между прочим, Филонов, о котором мало знают, он молчальником был»[38], – сообщает он в одном из вариантов «Воспоминаний футуриста». В другом, в очерке о Хлебникове, есть ещё одно упоминание. Говоря о так называемой «Китайской богородице», Бурлюк замечает: «Мной она описана в романе моём “Лествица Иакова” (в рукописи)»[39]. Несомненно, что в обоих случаях речь идёт о «Филонове».
Показательно, что Бурлюк упорно называет своё произведение «романом», и это заставляет предполагать, что изначально оно, видимо, имело несколько иной объём. На это намекает сохранившийся в повести обрывок какой-то истории, связанной с прошлым героини, – у себя в комнате она обнаруживает записку, оставленную не дождавшимся её персонажем по имени «Рыжик».
Конечно, многое могла бы прояснить оригинальная рукопись 1921 года или какие-либо черновые наброски, однако в обширном московском архиве Бурлюка странным образом сохранился только один-единственный вариант, который Маруся переписывала в несколько заходов в течение всего 1953 года. Тем не менее даже по приведённым выше отрывочным высказываниям можно заключить, что круг тем «романа» не выходил за рамки начального этапа развития авангардного движения, а свою задачу автор видел в тщательном описании духовного взросления героя.
Временные рамки повествования оказались связаны с наиболее «бессловесным» периодом в истории русского авангарда. Это годы первых московских и петербургских выставок, условно говоря, – до «Бубнового валета». По духу весь этот этап был ещё очень тесно связан с символистской традицией. В своём развитии его не мог миновать ни один из будущих «первачей» футуризма. У каждого из них было своё «голуборозовское» прошлое, от которого в дальнейшем все они всячески стремились дистанцироваться. Уничижительные инвективы из «Пощёчины общественному вкусу» про «парфюмерный блуд» Бальмонта, «бумажные латы» Брюсова или «грязную слизь книг» Леонида Андреева[40] – это ведь не только осмеяние своих конкурентов по ремеслу, это ещё и отказ от своего недавнего прошлого, своего рода сжигание старых идолов. Первая подпись, стоящая под этим манифестом, – подпись Бурлюка.
Текст воспроизводится по беловой рукописи «М. Н. Бурлюк. Наше путешествие в Европу — по следам Ван Гога», хранящейся в НИОР РГБ (Ф. 372. К. 4. Ед. хр. 11. Л. 1−126). Сохраняется авторское разделение текста на главы, которые обозначены как «письма книги». Они чередуются с письмами, полученными Бурлюками во время путешествия по югу Франции. Поздние приписки Н. Д. Бурлюка опущены. Текст приведён в соответствие с нормами современного правописания, при этом полностью сохранён авторский стиль, пропущенные слова и части слов восстановлены в квадратных скобках.
Бурлюк Д. Д. Галдящие «бенуа» и Новое Русское Национальное Искусство (Разговор г. Бурлюка, г. Бенуа и г. Репина об искусстве);Н. Д. Б. О пародии и о подражании.http://ruslit.traumlibrary.net.
Впервые публикуются мемуары «отца российского футуризма», поэта и художника Давида Бурлюка. Читатель найдет в книге достоверный и занимательный материал о жизни русского художественного авангарда. Крупным планом выписаны фигуры В. Хлебникова, В. Маяковского, И. Северянина, В. Каменского, Ф. Сологуба, И. Репина, М. Горького. Также впервые печатаются письма Д. Бурлюка Э. Голлербаху; стихи поэта, присланные им самим из Нью-Йорка для публикации на родине; воспоминания жены Д. Бурлюка – М. Н. Бурлюк. В приложении публикуются частью неизвестные, частью воспроизводившиеся в репринтных изданиях тексты Велимира Хлебникова.https://ruslit.traumlibrary.net.
«Апофеоз Октября»: поэма со введением моментов театрализации и инсценировок.Статья «Красный Октябрь и предчуствия его в русской поэзии».Рисунки для книги исполнены Давидом Бурлюком.http://ruslit.traumlibrary.net.
Впервые в таком объеме (593 текста) воспроизводятся произведения, опубликованные при жизни (в период с 1910-го по 1932 г.) одного из основателей футуристического движения в России Д. Бурлюка. В книгу также включены все стихотворные произведения его брата Н. Бурлюка, опубликованные в футуристических альманахах с 1910-го по 1915 год. Без творчества этих поэтов невозможно правильно понять историю русского авангарда и в целом русской поэзии XX века.http://ruslit.traumlibrary.net.
Великий кроткий большевик (Поэма на 100 летие со дня рождения Льва Николаевича Толстого).Максим Горький (Поэма на 60 летие его жизни).Книга украшена 2-мя рисунками автора.http://ruslit.traumlibrary.net.
Новая книга И. Ирошниковой «Эльжуня» — о детях, оказавшихся в невероятных, трудно постижимых человеческим сознанием условиях, о трагической незащищенности их перед лицом войны. Она повествует также о мужчинах и женщинах разных национальностей, оказавшихся в гитлеровских лагерях смерти, рядом с детьми и ежеминутно рисковавших собственной жизнью ради их спасения. Это советские русские женщины Нина Гусева и Ольга Клименко, польская коммунистка Алина Тетмайер, югославка Юличка, чешка Манци, немецкая коммунистка Герда и многие другие. Эта книга обвиняет фашизм и призывает к борьбе за мир.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Жил-был на свете обыкновенный мальчик по прозвищу Клепа. Больше всего на свете он любил сочинять и рассказывать невероятные истории. Но Клепа и представить себе не мог, в какую историю попадет он сам, променяв путевку в лагерь на поездку в Кудрино к тетушке Марго. Родители надеялись, что ребенок тихо-мирно отдохнет на свежем воздухе, загорит как следует. Но у Клепы и его таксы Зубастика другие планы на каникулы.
Без аннотации Мохан Ракеш — индийский писатель. Выступил в печати в 1945 г. В рассказах М. Ракеша, посвященных в основном жизни средних городских слоев, обличаются теневые стороны индийской действительности. В сборник вошли такие произведения как: Запретная черта, Хозяин пепелища, Жена художника, Лепешки для мужа и др.
Без аннотации Рассказы молодого индийского прозаика переносят нас в глухие индийские селения, в их глинобитные хижины, где под каждой соломенной кровлей — свои заботы, радости и печали. Красочно и правдиво изображает автор жизнь и труд, народную мудрость и старинные обычаи индийских крестьян. О печальной истории юной танцовщицы Чамелии, о верной любви Кумарии и Пьярии, о старом деревенском силаче — хозяине Гульяры, о горестной жизни нищего певца Баркаса и о многих других судьбах рассказывает эта книга.
Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.
Юрий Николаевич Марр (1893–1935), сын академика Н.Я. Марра, при жизни был известен лишь как специалист-востоковед, занимавшийся персидским языком и литературой. В 1970–1990-е годы появились первые публикации его художественных текстов, значительная часть которых относится к футуристическому и постфутуристическому направлениям в литературе, имеет очевидную близость как к творениям заумной школы и Обэриу, так и к традициям русской сатирической и лубочной поэзии. В этом издании собран основной массив его литературных сочинений (стихи, проза, пьесы), большинство из них воспроизводится впервые.
Юрий Николаевич Марр (1893–1935), сын академика Н.Я. Марра, при жизни был известен лишь как специалист-востоковед, занимавшийся персидским языком и литературой. В 1970–1990-е годы появились первые публикации его художественных текстов, значительная часть которых относится к футуристическому и постфутуристическому направлениям в литературе, имеет очевидную близость как к творениям заумной школы и Обэриу, так и к традициям русской сатирической и лубочной поэзии. В этом издании собран основной массив его литературных сочинений (стихи, проза, пьесы), большинство из них воспроизводится впервые.
Книга впервые представляет основной корпус работ французского авангардного художника, философа и политического активиста, посвященных кинематографу. В нее входят статьи и заметки Дебора о кино, а также сценарии всех его фильмов, в большинстве представляющие собой самостоятельные философско-политические трактаты. Издание содержит обширные научные комментарии. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Заумно-клерикальный и философско-атеистический роман Хуго Балля (1886-1927), одно из самых замечательных и ярких произведений немецко-швейцарского авангарда. Его можно было бы назвать «апофеозом дадаизма».