Филип К. Дик. Жизнь и Всевышние вторжения - [36]

Но решающим ударом по их брачному блаженству была любовь Фила к его «Магнавоксу». Жанетт жаловалась, что Фил не давал ей спать ночью, без конца проигрывая пластинки, – пластинки, как говорила Жанетт, которые она ненавидела, – те самые пластинки, с помощью которых Фил обхаживал ее в тот первый день в кабинке для прослушивания. Однажды она пригрозила, что пригласит своего брата и он разобьет их все.

Судья в судебном заседании осенью 1948 года сказал, что никогда еще не слышал столь глупых оснований для развода, как угрозы разбить пластинки, но развод все-таки дал. Единственное, что Филу нравилось в Жанетт, как он говорил позднее, что она оставила его в одиночестве именно тогда, когда он работал над рассказами – преимущественно реалистическими, – которые не продавал. Возможно, этот брак и не был процветающим и успешным, но он сотворил чудеса для самоутверждения Фила. Тремя десятилетиями позже, в середине семидесятых, Фил позвонил Ласби, чтобы с далекого расстояния поблагодарить его за то, что он спас его от гомосексуальности.

В начале 1949 года Фил переехал на новое место жительства на Банкрофт-уэй. «Магнавокс» и стопки научно-фантастических журналов главенствовали в этой маленькой квартире. Вдобавок он и Ласби арендовали небольшую квартиру рядом с Гроув и Шаттак, которую они использовали, когда кому-то из них удавалось подцепить девушку-покупательницу в магазине Art Music. Фил в его двадцать лет выглядел по-мальчишески привлекательно: длинные темные волосы, нависавшие над его широким лбом, чувственные губы и внимательные, проницательные голубые глаза. Он ходил слегка сутулясь, одетый во фланелевую рубашку. Но он мог открыто улыбаться и обладал даром убалтывать. Вот суждение Ласби: «Фил стал прекрасно разбираться в том, для чего нужны девушки, и действовал в этом отношении весьма решительно».

Сомнительно, что Фил не отставал в этом отношении от Ласби (которому вскоре предстояло снова жениться). Но у него был целый ряд коротких, но ярких любовных приключений. Конечно, не все его влюбленности были взаимными. Он испытал безумное увлечение Кей Линди, которая работала в University Radio, но она предпочла Ласби. Была еще некая Мириам, которую Фил обожал, но она вместо того стала любовницей Конни Барбур, в будущем психотерапевта и последовательницы Юнга; Мириам и Конни стали соседями Фила, когда он в конце 1949 года переехал в более просторную «берлогу» на Дуайт-уэй, дом 1931. Клео Мини описывала Конни как «старшую сестру» Фила; она руководила его чтением практически всех трудов Юнга, доступных в переводе.

Единственной любовью, которую Фил будет вспоминать с глубоким чувством, была Мэри, потрясающая итальянка, которая работала в аптеке и была несчастлива в своем браке. Как и Жанетт, она была на несколько лет старше Фила. Вскоре Мэри прекратила незаконную интрижку, частью потому, что считала себя виноватой, частью потому, что чувствовала: Фил больше нуждается в ней, чем любит ее. К тому же она чувствовала себя неуютно в кругу друзей Фила; ей не нравились его консервативные музыкальные пристрастия, в которые не входили популярные песни, и она сомневалась в его якобы искушенности (недавно приобретенной!) в вопросах секса. Фил настаивал, в письмах умолял ее снова встретиться, говорил, что они как никто понимают друг друга; он противопоставлял это взаимопонимание своему видению koinos kosmos, изобилующему псевдореальностями, напоминавшими фантастические романы, которые вскоре появятся. Взрослые люди должны охранять их «уникальный центр сознания» с помощью «множества ярких и фальшивых «личностей-масок», чтобы они ослепляли тех людей, с которыми мы встречаемся». Человек тянется к кому-то, рядом с кем все маски могут быть сброшены. «Есть в твоей жизни тот, с которым ты можешь ощутить такую свободу, Мэри?»

Но той женщиной, которую Фил обречен был оплакивать в дальнейшие годы как свою величайшую любовную утрату, была Бетти Джо Риверс. Он и Ласби, оба были восхищены ее красотой как-то апрельским днем 1949 года, когда она стояла снаружи перед витриной Art Music. Фил подумал, что ее короткие темные волосы напоминают шлем валькирии из оперы Вагнера. Когда она вошла в магазин в поисках подарка для своего привлекательного приятеля (стипендиата по английскому языку в Калифорнийском университете), Фил тут же взял ее за руку и повел в кабинку для прослушивания. Когда она упомянула Букстехуде[73] (композитор, записи которого заказал ее приятель, но о котором она ничего не слышала), Фил решил, что она обожает классическую музыку, и стал приносить ей альбом за альбомом для ее одобрения. Когда она сделала покупку, он проводил ее до дома. Они всю дорогу пылко разговаривали, и на подходе к дому Бетти Джо пригласила Фила зайти на сэндвич. Она вспоминает, что он «позеленел» и спросил: «Есть в комнате с другим человеком?»

Их любовная интрига расцвела, и миловидному приятелю было указано на дверь. «Мы слишком приукрашивали роман, как в кино». Они проводили часы, обсуждая книги, музыку и прочие серьезные проблемы. Вскоре Фил начал чувствовать себя комфортно, когда ел в компании с Бетти Джо, но он не хотел ходить с ней по ресторанам. Когда он пытался посещать те события, которые были ей интересны, возникали многочисленные затруднения. «Фил не подходил ни к одному кругу, в которых я вращалась. Его было очень трудно куда-нибудь взять с собой – он был чрезвычайно застенчив». После одного фиаско Фил дал ей два надписанных экземпляра его любимых книг – «Многообразие религиозного опыта» Уильяма Джеймса и «Горшок золота» Джеймза Стивенза. Надписи гласили: «Для Бетти – в обмен на совершенные одновременно шесть огрехов в компании». Он уверял ее, что мог общаться с людьми на работе, но предпочитал оставаться вне чьего-либо поля зрения, когда распаковывал пластинки. Фил посещал психотерапевта и относил все свои страхи за счет смерти Джейн. «Он всегда чувствовал, что это нечто похожее на германский миф или легенду о человеке, который вынужден искать свою вторую половину, и что он неполная личность, поскольку был рожден одним из близнецов. К этому же он относил свои проблемы с пищей».