Филарет Московский - [37]

От одежды проповедник переходит к украшениям:

— Не знаю, что может давать золоту на весах разумного человека такую же тяжесть, как и на весах торжника, если это не тяжесть бед, которыми обременяет оно род человеческий. То, что называют лучшею водою в камнях, не суть ли слезы несчастных жертв, которые вживе глубже мертвых погребаются во мрачном чреве гор для извлечения оттуда сих драгоценных безделиц?

При этом он не провозглашает, что «все должны отвергнуть всякое благолепие и облечься в рубища»:

— Есть род и степень благолепия и даже великолепия в одеянии, который назначает не пристрастие, но благоприличие, не суетность, но состояние, не тщеславие, но долг и обязанность. Но попечения без конца, пышность без меры, расточение без цели, ежедневные перемены уборов только потому, что есть люди, которые имеют низость заниматься изобретениями сего рода, и что слишком много таких, которые имеют рабскую низость подражать сим детским изобретениям — невероятная безрассудность!.. Лучше лишиться тысячи украшений, нежели представить Всевышнему малейшее пятно в душе и совести.

И заканчивает он свое слово дивным напоминанием о той главной одежде, облекаться в которую должен каждый истинный христианин:

— Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся.

Еще более яркую проповедь архиепископ Филарет произнес в том же году на праздник Преображения Господня:

— Высокое зрелище на горе Фаворской. Зрелище, подлинно, достойное того, чтобы и видеть оное с восхищением, как видели апостолы, и воспоминать с торжеством, как мы ныне воспоминаем. Не напрасно и те, которые были свидетелями великих явлений на Синае и Хориве, — не напрасно Моисей и Илия являются на Фаворе. Они увидят здесь более, нежели там. На Синае и Хориве сила и слава Божия открылась человекам сквозь силы видимого естества: на Фаворе не только Божество является человекам, но и человечество является в Божественной славе. Моисей трепетал на Синае, Илия жаловался на Хориве: в апостолах на Фаворе сквозь ужас сияет радость: добро есть нам зде быти.

Преображенский собор в Твери являлся главным храмом города, в нем располагалась усыпальница всех Тверских князей. Соответственно, Преображение было здесь храмовым праздником. Вот почему, предвидя свой скорый переход в другую епархию, архиепископ Филарет хотел особенно запомниться тверичам своей проповедью. Он, следуя учению святителя Григория Паламы, говорил о вере в силу молитвы, о том, что и само Преображение Христа на горе Фавор произошло во время сильной молитвы апостолов. Он пытался доказать, что сильная и действенная молитва не есть, как полагают некоторые, лишь дар избранных:

— Нет человека, которого молитва не могла бы соделаться сильною, если он того твердо и чистосердечно, с верою и упованием на Бога, возжелает; и нет вещи, в которой бы молитва не могла соделаться действительною, если только предмет молитвы не противен премудрости и благости Божией и благу молящегося… Молись, христианин, молитвою крепкою, от всея силы души твоей, молитвою прилежною и неотступною, молитвою благою и чистою, и если сего не обретешь в себе, молись о самой молитве, и ты молитвою сперва приобретешь молитву истинную и действительную, потом сия все победит с тобою, и все тебе приобрящет, возведет тебя на Фавор, или в тебе откроет Фавор; низведет небо в душу твою, и душу твою вознесет на небо. Аминь.

В той же проповеди Филарет мог бы напомнить слушателям и о том, что случилось 12 мая 1820 года в Царском Селе, когда там запылал Знаменский дворец, огонь вот-вот готов был перекинуться на соседние здания. Вынесли чудотворную икону Божьей Матери «Знамение», и, стоя перед нею, император Александр Павлович громко воскликнул:

— Матерь Божия! Спаси мой дом!

Молитва искренняя, вылетевшая из уст государя, возымела чудесное действие. Пламенем той молитвы было погашено пламя пожара — ветер, словно укрощенный конь, повернул в противоположном направлении, и пожарные получили возможность быстро потушить огонь.

24 августа 1820 года Филарет возвращался из Твери в Петербург и в дороге написал стихотворение «Вечерняя песнь путешественника». В нем он выразил те же преображенские чувства — мечту о полете души к Фаворскому свету:

Явися, Свете вожделенный,

Явися и на сем пути!

Душе моей в тени вечерней

Бродить одной не попусти!

Не ищет око дерзновенно

Лица зреть славу Твоего;

Но сердце ждет окамененно,

Не коснешься ли Ты его. <…>

Даждь, да во правде и святыне

И сквозе мрак во свет зрю Твой;

Да восхвалю Тебя отныне

Во веки чистою хвалой!

26 сентября 1820 года архиепископа Филарета перевели с Тверской кафедры на Ярославскую. А его место в Твери занял не кто иной, как Симеон (Крылов-Платонов), тот самый, что двенадцать лет назад постригал Филарета в монашество. Перед этим он был епископом Тульским и Белевским, а затем архиепископом Черниговским и Нежинским.

Ярославско-Ростовская епархия — самая древняя на русских землях. В 991 году, за год до учреждения архиерейской кафедры в Великом Новгороде, проповедники православной веры достигли Ростовской земли, населенной язычниками, и учредили здесь епископскую кафедру. В Ярославской и Ростовской епархии подвизались святитель Леонтий Ростовский, святой благоверный князь Александр Невский, преподобный Сергий Радонежский, святитель Димитрий Ростовский, святой праведный воин Феодор Ушаков. В 1314 году здесь была явлена чудотворная икона Толгской Божьей Матери, а на месте явления основан монастырь. В 1437 году на Ростовской земле был чудесно обретен Годеновский крест, прославившийся впоследствии множеством чудотворений. По благословению преподобного Иринарха Затворника и под водительством Минина и Пожарского здесь собиралось ополчение, работало правительство, чеканилась монета.