Филарет Московский - [150]

В праздник Крещения Господня 6 января 1855 года во время водосвятия государь простудился. Старался не обращать внимания, но болезнь усиливалась, и 27 января врачи поставили диагноз: грипп. В последнее время Николай Павлович ежедневно работал по шестнадцать часов в сутки. Переутомленный организм перестал сопротивляться болезни. Но он еще трудился, еще старался быть действующим монархом, 10 февраля лично провожал полки, отправляющиеся в Крым, и произнес свою последнюю речь солдатам и офицерам:

— Идите, дети мои! Пусть русские орлы будут вам путеводителями по дороге чести и славы. Мне не позволяют идти и умереть вместе с вами, но мои думы и сердечные пожелания всегда будут с вами на тех геройских преградах и тяжких испытаниях, которые вам придется преодолеть. Когда Отечество и Вера вас призывают, я не могу вас задерживать — ступайте с Богом!

17 февраля врачи констатировали обширнейшее внутреннее воспаление и паралич левого легкого. Николай Павлович спокойно спросил:

— Скажите, я умираю?

— Да, — ответили медики.

— И у вас достает духу так решительно объявить мне мой смертный приговор? — усмехнулся государь. — Ладно! Бог вам судья! Позовите старшего моего сына! Не забудьте послать и за другими моими детьми, но поберегите императрицу.

На глазах у великого князя Александра Николаевича, которому вскоре предстояло заменить его, Николай Павлович исповедался, причастился и приготовился к смерти.

— Учись умирать, — сказал он сыну.

18 февраля император Николай I скончался.

«Да утешает тебя воспоминание, как знаменательно Господь благословил его жизнь в его последних днях и часах, в которых светлые черты царя и отца семейства, христианина, несмотря на изнеможение внешнего человека, сияли так сильно, так назидательно и благотворно! Твоя молитва соединилась с его последнею молитвою. Над сим союзом не имеет власти смерть. Он простирается от времени в вечность», — писал митрополит Филарет овдовевшей императрице Александре Федоровне.

«Утешительны последние часы покойного государя, — писал святитель преподобному Антонию. — Напечатанное о сем верно. Мне случилось слышать от бывших в сие время во дворце».

На престол России вступил тридцатишестилетний государь Александр Николаевич. В первый же день своего правления он убрал с поста главнокомандующего русской армией в Крыму остроумного весельчака Меншикова и на его место поставил генерала от артиллерии Михаила Дмитриевича Горчакова, двадцать два года до этого прослужившего начальником штаба у Паскевича в Польше.

«Утешительны также вести о новом государе, — оценил это Филарет, — как он в первые часы явил себя царем в полной силе и мудрости».

К тому же Александр, вступив на престол, первым делом объявил Филарету благодарность за пожертвованные недавно деньги от Московской епархии на военные нужды. Деньги немалые — 110 тысяч 600 рублей.

Увы, беды русских в Крыму не прекращались. Следом за Корниловым пал другой герой обороны Севастополя — контр-адмирал Владимир Иванович Истомин. Европа жила предвкушением скорого падения Севастополя и дальнейшего развития победы над Россией. То, что ненавистный европейским либералам монарх скончался, ничего уже не значило — добить гадину в его потомстве! Любимец Наполеона III римский папа Пий IX, тот самый, который в 1870 году проведет в жизнь догмат о папской непогрешимости, сейчас призывал к новому крестовому походу против России. В базилике Святой Агнессы в Риме с ним произошел казус: едва он обмолвился с веселой улыбкой о грядущем миссионерстве в Россию, пол под ним провалился и понтифик ухнул под землю вместе со стоявшими поблизости, отделавшись легким испугом. Этот анекдот Андрей Николаевич Муравьев поспешил опубликовать в петербургских газетах. Однако Филарет не одобрил его остроумия и приструнил друга: «Не мирюсь с мыслию напечатать статью о падении Папы. Мне представляется в сем неприятная черта, как будто обрадовались случаю поглумиться над владыкою Запада. Мир ему, когда и с ненавидящими мира быть мирными учит Псаломник».

На Светлой пасхальной седмице европейцы нанесли по Севастополю второй массированный бомбовый удар, а в конце мая и начале июня — третий и четвертый, но Севастополь не сдавался. В праздник Петра и Павла погиб адмирал Павел Степанович Нахимов. Не принесло счастья и новое назначение: Горчаков потерпел неудачу в сражении на реке Черной. Тогда же, в августе, европейцы нанесли пятый и шестой бомбовые удары. Конец месяца стал концом обороны героического города — 27 августа дивизия генерала Мак-Магона захватила Малахов курган, и на другой день русские войска оставили южную часть Севастополя.

«Праздники наши Господь обращает в плач, — писал в эти дни святитель Филарет. — Вчера священнослужение совершил я с миром, не зная вести, уже распространяющейся. Но, вошед к генерал-губернатору к обеду, встречаю слова: какая печальная весть! Спрашиваю, что это значит, и узнаю о падении Севастополя. Хотя это не совсем неожиданное, и я думал и прежде, что ненадежно устоять ему по чрезвычайно сильным разрушительным средствам врагов, действующих на одно средоточие, но тем не менее сильно поразила меня сия весть, с возникающими от нее мыслями о последствиях». Много скорбей принесла России середина 1850-х годов. Новый император опять вступал на престол среди обильного плача.