Филарет Московский - [126]

В той же проповеди призывал он не только молиться, но и «помогать Богу», принимая врачебные средства:

— Не леностны будем и в употреблении естественных средств и предосторожностей к сохранению здравия, и к недопущению вредоносных влияний. Как можем требовать, чтобы хранил нас Бог, если мы сами не бережем себя, и предаем действию разрушительных сил, малодушием и недостатком надежды на Бога, неумеренностию и невоздержанием и другими небрежностями? Внимательно храни себя малым возможным для тебя хранением, и Бог будет хранить тебя великим, всеблагим и всемощным хранением.

Тем временем продолжалось обустройство Гефсиманского скита, и Филарету очень нравилось, как все делает наместник Антоний: «Гефсиманского скита не было бы, если бы на Вашем месте был другой, даже из пользующихся моею доверенностию; потому что, не доверяя себе, не имел бы я довольно доверенности к тому, что дело сделается порядочно, не будет затруднения в способах и можно надеяться некоторого духовного плода».

В том же году Филарет написал статью «О древнем образе крестного знамения». Споры о том, как накладывать на себя крестное знамение, оставались насущными в связи и с существованием разногласий на сей счет со староверами, крестившимися двуперстием, и с католиками, крестившимися слева направо, а не так, как православные — справа налево. Между тем вопреки строгим требованиям староверов креститься двуперстием известно, что древние христиане и вовсе крестились одним пальцем. Что же касается католиков, держащихся крестного знамения слева направо, то они аж до середины XVI века крестились и так и сяк, причем в установлении римского папы Иннокентия III, вышедшем в конце XII века, креститься полагалось справа налево, но ничего страшного не усматривалось, если кто-то будет креститься слева направо. Кто сейчас помнит об этом?

Эпидемия все надвигалась. «Я что-то смотрю на приближение холеры, как просто на приближение осени, — признавался Филарет в письме Антонию в сентябре. — Это равнодушие не хуже ли? Господу помолимся о всех и за вся».

О том, как распространяется холера, знали в то время очень мало. Великий князь Михаил Павлович, гостя на Троицком подворье, развлекал Филарета рассказами о том, как, например, во время предыдущей эпидемии «шел по дороге отряд войска здоровый; но где он останавливался, там по его выбытии открывалась холера». А князь Вадбольский, приехавший из Воронежа, рассказывал, что он пробыл несколько дней с семьей в Воронеже, где холера особенно свирепствовала, жил там в монастыре, в котором умирали монахи и воздух наполнен был мертвенным запахом, но причащался и остался невредим.

В Москве заболевать начали в сентябре, к октябрю количество случаев приблизилось к ста. А в конце октября уже по сто человек в день заражалось. Лишь зимой холера резко пошла на спад, и 8 февраля 1848 года в Чудовом монастыре митрополит Филарет совершил благодарственный молебен за прекращение губительной болезни и произнес слово, вновь и вновь предупреждая паству о том, чтобы впредь грехами своими не навлекала на себя подобных тяжких испытаний:

— Если бы мы услышали, что искусный врач излеченному им больному говорит, например: не употребляй впредь такой или такой пищи, — что бы мы подумали? Конечно, мы бы подумали: видно, излеченный прежде употреблял сию пищу; она, видно, была и причиною болезни; видно, врач предвидит, что и опять она причинит болезнь, если излеченный не перестанет употреблять оную.

В это время в России уже знали о том, что во Франции снова свергнут король — Луи Филипп I. А вскоре, в том же феврале 1848 года, в Лондоне выйдет «Манифест» Маркса. Начиналась новая революция, которая в течение года охватит другие страны Европы: следом за Францией — Германию, Австрию, Венгрию. Франция вновь становилась республикой. Отныне в ней не будет короля. Будет еще император Луи Наполеон, но королей уже не будет никогда. Сколько ни прислуживал последний Бурбон буржуазии, как ни старался быть «королем-гражданином» с хартией 1830 года в сердце своего герба, сколько ни провозглашал безбожный девиз «Обогащайтесь!», но и его — скинули. «Возникнув сперва во Франции, мятеж и безначалие скоро сообщились сопредельной Германии, и, разливаясь повсеместно с наглостью, возраставшею по мере уступчивости правительств, разрушительный поток сей прикоснулся, наконец, и союзных нам империи Австрийской и королевства Прусского», — провозглашалось в манифесте государя Николая I, решительно заявлявшего, что Российская империя будет противостоять новому потоку. В России сразу за получением известий о восстаниях началась мобилизация армии, части войск выдвинулись к границе — горький опыт показывал: сегодня революция горит в Европе, а завтра она явится жечь Россию. Это прекрасно понимал и Филарет и оттого в проповедях своих стремился донести мысль о том, что за грехи наши нас будет Господь наказывать не только в ином мире, но и в этом.

«Enrichissez-vous!» — «Обогащайтесь!» — неслось к нам из Европы, и это многим нравилось, вопреки церковным призывам спасаться, спасать душу, а вовсе не захапывать богатства, не утопать в роскоши, которая опять расползалась в обществе, как зараза. Роскошь одних при бедствиях многих других. Но не к богатым приходит Христос, а к бедным. Вот о чем вновь и вновь нужно было говорить пастве. Ведь и ангел Господень явился с благою вестью не в богатые дома.