Фиасоль всегда в пути - [16]

– А я кто? Разве я не большая девочка? Мне уже восемь лет, а я ещё ни разу не скатилась с узкой горки, – канючила Фиасоль.

– С узкой горки? Что за чушь ты несёшь? – фыркнула Пиппа.

– По ней человек в вагончике катится вниз, потом вверх, потом переворачивается, – сердито сказала Фиасоль.

– Это называется «русские горки»[8], мышка моя, – сказала мама. – Когда-нибудь ты скатишься с русских горок, но не сейчас. Мы не можем все набиться в квартиру к тёте Лоулоу.

– Она наверняка купит нам что-нибудь красивое, Фиасоль, – утешая, сказала Пиппа.

– Вы получите что-то невероятно красивое. Может быть, такое, чего у вас никогда не было, что-то совершенно неожиданное, – сказала мама и изобразила страшное лицо привидения, прищурившись и вытянув губы, словно для поцелуя.

На следующий день очень рано утром мама и Бидда попрощались с Фиасоль, поцеловав её, пока она тихо похрапывала в своей кровати под зелёным листком. Они отбыли в Королевский Копенгаген – без Фиасоль.

У Фиасоль появилась невероятная потребность в телефонных разговорах с мамой с тех пор, как та уехала в Копенгаген. По многу раз в день звонил в кармане мамы телефон: её спрашивала Фиасоль.

– Мама, где лекарство от ревматизма для Хансины? Мама, мне скучно, что делать? Мама, где мои красные носки? Мама, ты уже покаталась на узких горках?

А мама потихоньку выведывала, как они живут с папой.

– Фиасоль, что вы сегодня едите на ужин?

– У нас замечательный ужин, – отвечала Фиасоль. – Только быстрые блюда, – добавляла она довольная.

– Быстрые блюда? – кричала мама из Копенгагена.

– Точно, особые быстрые блюда, приготовленные папой, – радостно отвечала Фиасоль.

– И что это за блюда? – пытливо расспрашивала мама, думая, что папа приносит сёстрам один лишь фастфуд из соседней забегаловки.

– Наши любимые блюда, – говорила Фиасоль. – Мы едим кровяную колбасу и печёночный паштет, варёные яйца, кашу, хлеб и морковь. Папа говорит, что это быстрая еда, потому что он готовит её быстро.

Мама облегчённо вздыхала. Она тоже знала, что любимым блюдом Фиасоль была жаренная на сковородке кровяная колбаса с морковью.

В эти дни к ним часто приходила бабушка. Она разбиралась в шкафах Фиасоль и Пиппы и осматривала их одежду, стирала её и складывала стопками, которые затем таинственным образом исчезали. А ещё она задавала им странные вопросы. Она хотела знать, где они хранят косметички, CD-плееры, рюкзаки и купальники. Сёстрам казалось подозрительным, что бабушка проявляет такое любопытство к их вещам, но они знали, что она порой обожает всюду совать нос.

Вечером на четвёртый день после того, как мама и Бидда отправились в свою сказочную поездку в Копенгаген, папа сказал, что после ужина они будут кое-что обсуждать. У него был очень таинственный вид, обсуждаться будет важный вопрос, сказал он.

Фиасоль молча ела кашу. Она пыталась понять, что такого она сделала, если это нужно обсуждать. То, что она днём забралась на крышу? Нет, за это её уже поругали.

Может быть, за беспорядок в её комнате? Нет, все уже давным-давно перестали ворчать на неё за это. Так что же она натворила?

– Так вот, начинаем обсуждение, – сказал папа, когда ужин закончился и они убрали посуду со стола.

– Как вы думаете, сейчас весело маме и Бидде? – спросил он, улыбаясь. И почему-то сунул руку в карман.

– Да, невероятно весело. Они сейчас наверняка в Тиволи, – грустно сказала Фиасоль.

– Нет, – сказал папа. – Они ещё не были в Тиволи.

– Почему? – спросила Пиппа. – Они не хотят сходить в Тиволи?

– Нет, они не хотят идти в Тиволи до вашего приезда, – сказал папа и положил на стол конверт.

– Нашего? – Глаза Фиасоль стали как блюдца. – О чём это они? Мы же не сможем к ним приехать.

– Вы поедете, если будут билеты, – сказал папа и вскрыл конверт. – Да, это билеты на самолёт, и вы полетите в Копенгаген завтра рано поутру вместе с бабушкой. Что скажете?

Сёстры с изумлением смотрели друг на друга, широко открыв рты.

– Папа, ты гений! – закричала Фиасоль. – Ты самый лучший на земле! Самый замечательный человек! – продолжила она, и сёстры бросились папе на шею.

– Ай, мы же не сможем поехать, – вдруг сказала Пиппа очень грустно. – Мы не можем бросить тебя здесь одного.

– Почему же: меня вполне можно оставить одного. Я должен работать и буду только рад не готовить для вас по вечерам быстрые блюда, – со смехом сказал папа.

– У нас нет времени. Надо собираться, – озабоченно сказала Пиппа.

– Не надо, ваши вещи уже собрала бабушка накануне. Сумки стоят в прачечной, – сказал папа.

Папа отвёз Фиасоль, Пиппу и бабушку в аэропорт рано утром на следующий день. У Фиасоль кружилась голова от волнения. По дороге бабушка рассказала сёстрам, что тётя Глоя и кузен Гутти накануне улетели в Копенгаген и встретят их у тёти Лоулоу.

Самолёт перенёс их через море, и в иллюминаторе они увидели Данию. Запах в воздухе был совершенно другим, когда они вышли из самолёта. Они спустились по трапу, потом забрали свои сумки на багажном конвейере.

В большом зале аэропорта стояли широко улыбающиеся мама и Бидда, которые заключили их в объятия. Фиасоль с трудом верилось, что они прибыли в Королевский Копенгаген.