Фестиваль - [7]

Наташа, в красивом, цвета морской волны, легком шелковом костюме, трепещущим на свежем воздухе и белых туфлях-лодочках прохаживалась по забросанным выкуренными до фильтра окурками ступеням, иногда встряхивая головой. При этом ее серебристо-пепельные волосы медленными волнами перемещались с лица на спину.

— Привет, — крикнул Василий, расплачиваясь с шофером, — Я не опоздал?

Она поглядела на маленькие часики и улыбнувшись, покачала головой.

— Нет. Даже раньше. — Ее голос был приятным и мелодичным. Василий подошел к ней, пряча розу за спиной и снова ощутил еле уловимый цветочный аромат, от которого защекотало в груди.

— Вот и прекрасно. — Он сделал паузу. — А это вам, — и протянул длиннющую, нисколько не потерявшую свою свежесть розу.

— О!.. это мне? Какая красивая! Наверное, она стоит кучу денег!.. Спасибо!

Василий скромно посмотрел на сверкающие кончики своих туфель.

— Подарок нельзя оценить деньгами, это я вас должен благодарить, что вы позволили мне сделать такой маленький сюрприз. Ее лицо расцвело, но она взглянула на Василия вполне серьезно.

— Давайте на «ты» — так будет проще.

— Хорошо. Куда идем? Я, правда, уже полгорода исходил, хотелось бы посидеть где-нибудь спокойно…

— Вот и прекрасно, — сказала она, поправляя прическу. — Честно говоря, я не очень-то люблю ходить много пешком. Слишком пыльно и шумно.

— Но вечером-то, получше, я думаю, — заметил Василий.

— Тогда пойдем в одно прекрасное место, называется бар «При свечах», это где драмтеатр. Там уютно и народу много не бывает…

— Я всецело полагаюсь на твой вкус, — сказал Василий, подавая ей РУКУ.

Медленно, разговаривая о пустяках, они поднялись по улице Озерова, пересекли гудящую строительством Уральскую, вышли на кипящий машинами Советский проспект и повернули налево, на проспект Мира, оставив позади широкую, используемую под автостоянку, площадь Победы. Справа тянулось длинное, позеленевшее от старости угрюмое здание.

— Это технический университет, — сказала Наташа, увидев вопрос на лице Василия. — Попасть сюда практически невозможно, особенно на экономический. Но если ты захочешь выучиться на механика или тралмастера, то, я думаю, тебе будут рады.

— А это кто? Студенты? — Василий указал на группу неформально одетой молодежи, праздно шатающейся в тени вековых деревьев. Наташа засмеялась, но не громко, а как-то робко и застенчиво.

— Да… студенты, посмотри на них получше. Когда они подошли поближе. Василий разглядел, что в большинстве это были подростки, но среди них попадались люди и постарше. Почти все они пребывали в состоянии буддистской отрешенности, и, склонив головы, казалось, не могли найти выхода из парка с дюжиной деревьев. Некоторые лежали на траве с широко открытыми глазами без малейших признаков жизни. Один парень в широких черных джинсах-клише и цветастой рубашке навыпуск пытался закурить, но его руки, судорожно сжимающие зажигалку, удалялись по мере того, как он приближал к ним рот с зажатой сигаретой. Он как-то странно весь изгибался и стоял в такой немыслимой позе, что по всем законам должен был вот-вот упасть.

Все-таки он прикурил, полностью опустившись на асфальт и замер, словно кающийся грешник у алтаря.

— Не обращай внимания, — посоветовала Наташа и спохватившись, добавила, — мы почти пришли, вон и драмтеатр, видишь?

Впереди стояло красивое, пастельного цвета здание, поддерживаемое гигантскими белоснежными колоннами с искусной лепниной на концах.

На площадке под колоннами расположились красные пластмассовые столики летнего кафе, почти все свободные, прямо за ними замерли три колоссальные деревянные двустворчатые двери с круглыми ручками из желтого металла. Справа и слева Василий разглядел точно такие же, только распахнутые во всю ширь.

— Слева — драмтеатр, справа — бар, — сказала Наташа, поднимаясь по ступенькам.

Через вырез я костюме Василий отметил ее идеально стройные ноги и тонкие щиколотки, переходящие в крохотные ступни.

Они прошли в полутемные небольшой бар, по стенам которого горели оранжевым пламенем электрические свечи. Здесь также стояли пластмассовые столики, накрытые зелеными полотняными скатертями.

Справа от обклеенной фольгой стойки бара под потолком работал телевизор. Крутили клипы. Негромкая музыка создавала таинственную и романтичную атмосферу, иногда прерываемую возгласами поваров на кухне. Василий усадил Наташу за стол и заказал два джина с тоникам.

— А ты давно в поликлинике? — спросил он, когда сел напротив и достав сигарету, закурил.

— Да нет, около года, после медучилища. — Она тоже взяла сигарету и неглубоко затянулась, осветив тонкие длинные пальцы.

— Что, хорошо платят?

Наташа усмехнулась.

— Триста тысяч.

Василий недоверчиво посмотрел на изящное золотое колечко с рубином и большой золото» кулон в виде знака зодиака, падающий на блузку.

— Подрабатываю у одного старика сиделкой, его сынок не скупится, — пояснила она, потягивая джин через соломинку. — А что еще делать? Хочешь жить… — Наташа взглянула на Василия: — А ты чем занимаешься? Пришел черед смущаться ему.

— Пока ничем, прохожу комиссию.

— Кровь у тебя, кстати, хорошая. Здоровая. А что дальше будешь делать?