Felix - [16]

Маргарита… Ему уже стало неловко за то, что он заставил Арнольда заниматься подобной ерундой. Он ругал себя последними словами. «Может, еще подкараулишь ее у черного хода и возьмешь автограф? — выговаривал он себе, в нетерпении поглядывая на занавес. — Да, старик, воздержание не идет тебе на пользу». Ему не хотелось совершать поездку в богом забытую провинцию в таком напряженном состоянии.

Выхода не было, и Игорь погрузился в изучение записной книжки в своем телефоне. Список заметно сужался, учитывая время суток и специфику необходимых услуг. Арнольд был прав, он вечно выбирает стерв, таким просто не позвонишь среди ночи и не попросишь о встрече, было бы проще, если бы их вкусы с напарником совпадали.

— Ну, я ее видел. — Довольный Арнольд плюхнулся рядом на диван. — Мы поболтали, приятная девочка. Тебя она, кстати, запомнила. Сразу поняла, о ком идет речь.

— И что? — Игорь нетерпеливо посмотрел на друга.

— Пить она с нами не будет. Она принципиально не выходит в зал — не хочет обнадеживать остальных. А так, в городе, пообедать с тобой не против. Там, знаешь ли, так просто вопрос не решается.

— Давай ее телефон, — устало сказал Игорь.

— Она не дает. — Арнольд весело подмигнул другу: — Но я дал ей твой, она тебе позвонит через пару недель, я сказал, что ты завтра улетаешь в Ирак, в командировку. Ты журналист-международник. Известный, кстати, человек, в «Таймс» печатаешься, много работаешь за границей, Пулитцеровскую премию скоро получишь.

— Ты чего, идиот?! — Игорь встал с дивана и, не оборачиваясь, направился к выходу.

— А что? — Арнольд нагнал его на лестнице.

— Еще скажи, что дал мой номер Дженнифер Лопес, которая наберет мне на днях.

— Ты сомневаешься во мне? — Арнольд придержал его за локоть возле гардероба. — Говорю тебе, она позвонит. Если бы не собиралась, не болтала бы со мной десять минут на глазах у своего гориллы-охранника. Знаешь, сколько народу желает с ней выпить?

— Но ты хотя бы сказал, что я в Ираке нефтью занимаюсь, а не ручкой работаю. На х… я ей нужен, журналист.

— Ты сам идиот, который в женщинах ни фига не понимает. Ты в них просто не разбираешься. У нее уже есть любовник, который нефтью занимается, богатейший лох в этой стране, второй не нужен. Как будто ей некому по счетам платить.

— Ну и? — раздраженно сказал Игорь и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь и вышел на улицу.

— Поговоришь с ней о возвышенном, о мире во всем мире. Это как раз твое.

Игорь поднял голову к небу и втянул утренний прохладный воздух:

— Спасибо, друг! А тебе не приходило в голову, что я просто хочу обычного здорового секса?

— Ты?! — Арнольд удивленно поднял брови. — Ты — нет!

Они расхохотались.

— Она позвонит! — отсмеявшись, сказал Арнольд. — Она тебя запомнила. Кстати, с такой прической ты выглядишь как, — он отступил на два шага назад, задумчиво разглядывая напарника, как художник незаконченный холст, — восемнадцатилетний метросексуал, подрабатывающий моделью, чтобы достать денег на героин. Какие нефтяные скважины? Ты типичный журналист, в лучшем случае гедонист, в худшем обычный бабник. Тебе надо подстричься.

Они, пьяно обнявшись, двинулись в сторону кольца.

— Сегодня просто не твой день! Но придет час… и судьба будет к тебе благосклонна.

— Знаешь поговорку: хороша ложка к обеду.

Их смех гулко отозвался в пустом переулке.

На самом деле на душе у Игоря было тоскливо и беспокойно.

Глава 5 Villa Amentia

Одним из самых важных аспектов в своей работе Игорь считал первичное вхождение в образ. Поверить в то, что ты есть тот, за кого себя выдаешь, — для этого существовал ряд упражнений, помогающих преодолеть скованность и отыскать зерно роли.

В этот раз Игорь отчетливо осознавал, что такого человека, как Игорь Георгиевич Адмони, нет в природе. Упражняться не имело смысла. У них не было ни времени, ни ресурсов, чтобы обеспечить его достойной биографией.

Притворяясь кем-то другим, аферист обрекает себя на непрерывный жесткий самоконтроль. Он должен знать про своего персонажа все, эмоции, даже вспышки злости, не должны противоречить основе вымышленного характера.

Нужно постоянно меняться, проживать разные жизни, учиться новым привычкам. Гораздо удобнее вообще никак не проявлять себя, создавая картонных героев. Такое возможно, но только в коротких сценариях, поэтому Игорь не рассчитывал на то, что сможет легко отделаться в данном случае.

Придется додумывать характер по ходу пьесы. Вводить трагедии, обнажать скрытые черты, делиться «сокровенным». Но все же комфортнее всего Игорь ощущал себя, оставаясь анонимом, рождая безликих, пустых героев. Благо, чаще всего участники истории принимали эту глухую пустоту за бездонный колодец затаенных переживаний.

Он успокаивал себя тем, что в образе свободного журналиста мог предстать перед публикой разным: мог быть непоследовательным, мог задавать лишние вопросы, не рискуя прослыть нетактичным, мог проявить чуточку разгильдяйства, мог быть игроком, мог лениться, имел право впасть в меланхолию. Игорь решил не форсировать события и плыть по течению. Все, что от него ждут, — дневники чемпиона. Он старался настроиться на ручку и бумагу.