Фехтовальщица - [91]

– Она писала вам любовные письма?

– Это вас не касается.

– Дневник не со мной. Я приехала не одна и не могла взять его сюда.

– Сколько вы хотите за дневник, сударыня?

– Тысячу пистолей.

– Хм, это наглость! Четыреста пистолей и не более.

– Эти деньги требует не только я.

– А кто еще?

– Та девушка, в которую вы приказали стрелять своему охраннику.

– Что?.. Какая еще девушка?

– Представьте, она осталась жива и даже готова выступить в суде, если ее попросят об этом. Зачем вам лишние хлопоты? Ведь тогда придется платить еще и судьям, принц?

Вельможа слегка смутился и переглянулся с охранником.

– Хм, значит вы, как я понял, не Гонзалес?

– Какая вам разница? Платите, и девушка забудет про этот неприятный случай. Кстати, у нее до сих пор остался след от того выстрела. Показать?

Герцог снова посмотрел на охранника.

– Как же так, Бертран? Вы же говорили…

– Я могу все исправить, ваша светлость.

Женька выхватила из ножен стилет, де Ларме шпагу.

– Оставьте, Бертран, – велел охраннику герцог. – Мы пошутили, сударыня. Я согласен на ваши условия. Завтра после шести вечера у господина де Ларме.

На этом участники сделки разошлись. Де Ларме пошел проводить Женьку в зал.

– Лихо, сударыня, – усмехнулся он. – На такую сумму я и не рассчитывал. Что там еще за грешок обнаружился у нашего великолепного принца?

Девушка вкратце рассказала о своей первой ночи в Париже, на что Люис покачал головой и сказал:

– Завтра я приведу де Барту и де Камю.

– Но тогда их тоже придется включить в долю.

– Они стеснены в средствах и запросят только на самое необходимое. У де Барту трудности с кредиторами, у де Камю с экипировкой. От той суммы, которую вы отбили у герцога, не убудет.

– А Кристоф? Он ведь тоже имеет право на долю и даже больше, чем мы.

– Он не возьмет эти деньги.

– Да, наверное… А вы на что хотите потратить свою долю, если это не тайна, Люис?

– Не тайна. Я хочу купить офицерскую должность.

– Разве это покупается?

– Еще как покупается, сударыня.

– А как же доблесть, подвиги?

– Одно другому не мешает, просто некоторые идут более коротким путем. Кто знает, сколько нам предначертано? Если меня прибьют на войне или на дуэли, почему бы не предстать перед Всевышним в офицерском чине. Может быть, мне и там предложат повышение. А вот вы поберегитесь. Как бы герцог не устроил за вами охоту.

– Да, я поняла.

Фехтовальщица вернулась в зал, когда шел дивертисмент. Клементина сказала, что его повторили на бис, поэтому девушка ничего не потеряла, удалившись на некоторое время по своим делам. Танцы, как и в начале, исполняли профессионалы, которые на этот раз изображали город с его многообразным людом: трактирщиками, прачками, солдатами, торговками и ремесленниками. Городские жители, представленные в нем, в том числе и рефлексирующий Поэт, в финале располагались вокруг Черной Кошки – короля. Генрих в финале не участвовал, поэтому зашел за Женькой раньше.

– Поехали, – как только дивертисмент закончился, шепнул он ей.

Девушка полагала, что они поедут в гостиницу, но де Шале повез ее в другую сторону.

– Сегодня мы будем ночевать в доме, который я вам показывал, – пояснил он.

– Ваш отец позволил вам?

– Я велел матушке стащить у него ключи.

– Что значит, велел? Ваша матушка подчиняется вашим приказам?

– Я как-то застал ее с врачом… Теперь она боится, что я скажу об этом отцу.

– Вы ее шантажируете?

– Нет, ей просто совестно.

– А если ваш отец узнает обо мне?

– Это уже неважно. На днях я все равно повезу вас знакомиться с родителями. Мы поженимся, и будем жить в этом доме.

– Но я не хочу замуж, я не могу… – не сдавалась фехтовальщица, но Генрих только улыбался и крепко сжимал ее руку.

Странная идея дворцового шутника построить семейную жизнь Женьку по-прежнему настораживала. Она видела в ней какой-то подвох, и только этим пыталась объяснить желание создать семью любителем повеселиться. «Но, – продолжала думать фехтовальщица, – если дело закончится свадьбой, я выиграю у Монрея, и сюжет завершится… Завершится?.. А д’Ольсино?..»

В лучах заходящего солнца дом, ранее похожий на саркофаг, выглядел более живо, даже поэтично. В нижней зале благоухал уставленный блюдами стол, в канделябрах горели свечи. Свет отражался в серебряной посуде и полированных крышках ларей. Со стен вышитыми глазами вопросительно взглянули дамы и кавалеры придворного балета, изображенного на шпалере. Вопрос в их глазах был уместен, и Женька как будто уже знала ответ. Она еще плохо представляла, чем могут закончиться ее отношения с фаворитом короля, но исход этого вечера не сулил особой тайны. «Ужин, свечи, цветы… Вот Кристина бы порадовалась», – усмехнулась фехтовальщица и сняла с головы мантилью.

За ужином прислуживал молчаливый слуга. Он появлялся тихо и был скорее похож на персонаж, спустившийся со шпалеры, чем на живого человека. Ему помогали Цезарь и Валери.

– Как вам балет короля, Жанна? Понравился? – спросил с другого конца стола маркиз.

– Да.

– А как я танцевал? Не было заметно, что я прихрамываю?

– Нет.

– А хотите посмотреть дом?

– Да.

– А вы знаете другие ответы на мои вопросы?

– Какие вопросы?

Де Шале засмеялся, поставил бокал на стол и встал.