Фехтовальщица - [121]

Она очнулась и выплюнула тампоны в медный таз, которые держал перед ней цирюльник. Лабрю тотчас заменил их новыми.

– У вас сильно кровоточит десна, – сказал он.

Когда кровотечение ослабло, девушке натолкали за щеку тряпичных тампонов, после чего де Санд повез ее к себе.

– Тебе нужно отлежаться, – сказал он. – Лабрю присмотрит за тобой.

На крыльце вернувшихся дуэлянтов встретили Эжен и Ажель.

– Что случилось? – всплеснула руками девушка. – У господина кровь на рубахе! Он не ранен?

– Господину де Жано вырвали больной зуб, – сказал де Санд. – Ажель, скажи Жакобу, пусть прогреет комнату. Эжен, что стоишь? Помоги! Нужно отвести господина де Жано в спальню!

– В вашу спальню, сударь?

– Убери свои нахальные глаза и делай, что тебе говорят, дурак!

Де Санд и Эжен отвели девушку в спальню. Там Даниэль положил фехтовальщицу на кровать, велел Эжену снять с нее сапоги, и укрыл одеялом.

Женька проспала до полудня. Щеку несколько раздуло, но Лабрю заверил, что опухоль через пару дней спадет. Боль в разворочанной десне не давала девушке не только есть, но и говорить, чему де Санд от души порадовался:

– Наконец-то господин де Жано помолчит.

К вечеру Женька очухалась и смогла даже поесть специально перемолотое для нее вареное мясо. После она спустилась в гостиную, где с книгой в руках на банкетке возле камина отдыхал Лабрю.

– Что читаете? – спросила девушка, придерживая рукой припухшую щеку.

– Так, одну историю о Коломбине. Очень шустрая девица. Мне весьма интересно, кого она все-таки выберет, Пьеро или Арлекина? И выберет ли кого-то вообще? М-м, а вот и один из них.

В комнату вошел де Санд, и Лабрю тихо удалился.

– Вы уже встали, Жано? Как самочувствие?

– Отлично, – хмуро поглядела на него фехтовальщица.

– Ничего-ничего… Удар был безбожный, но точный. Главное, что враг уничтожен.

– Мне не кажется, что он уничтожен, Даниэль.

– Это после того, как ты выпустила его дух через дырку в глазу?

– У меня чувство, что этот дух зацепился за кончик моей шпаги.

– Пустое. Не надумывай. Хочешь, завтра прокатимся куда-нибудь?

– Куда прокатимся?

Де Санд подошел ближе.

– В городе уже болтают про Булонский лес. Дельце горячее. Тебе лучше уехать на недельку-другую. Что скажешь?

Женька ответить не успела. Из конюшни прибежал конюх и пожаловался на странное поведение Ягуара. Жеребец этот был любимой лошадью фехтовальщика, поэтому пропустить такое известие мимо ушей де Санд не мог. Он предложил девушке хорошенько подумать об отъезде из города и ушел на конюшню.

Обдумать его предложение Женька не успела – через пару минут появился Жакоб и доложил о приезде маркиза де Шале.

Свадьба Коломбины

Фаворит короля вошел в гостиную в сопровождении Цезаря и священника.

– Добрый вечер, господин де Жано, – сказал он и подошел к фехтовальщице. – Что это с вами, мой друг? Вас искусали осы?

– У меня вырвали зуб, – будто они расстались только вчера, ответила девушка.

– Зуб? И давно?

– Сегодня утром.

– Утром? Какая странность… Сегодня утром графу д’Ольсино выкололи глаз.

– Да, я знаю.

– Кажется, я догадываюсь, кто это сделал.

– Вы пришли говорить только об этом, Генрих? – встала с банкетки девушка.

– Я пришел спросить, почему вы не пришли, сударыня, когда я написал записку?

– Была занята.

– Превосходно. Я привез священника. Сейчас мы обвенчаемся и поедем ко мне.

– Священника? А он знает, что я…

– Да, он знает, что вы девушка и вынуждены скрываться под мужской одеждой.

– А ваш батюшка?

– Он уехал на Луару.

– Проведать ваших дочерей?

Генрих поморщился, но продолжал:

– Вам уже доложили? Догадываюсь кто, но поговорим об этом после. Матушка согласна и помогает мне. В нашем доме все готово, ключи у меня, нас ждут.

– Венчание будет тайным?

– Да. Когда отец вернется, то уже ничего не сможет сделать.

– А король?

– К черту короля! Если ты не согласишься, я велю поджечь эту чертову школу!

Глаза Генриха блестели то ли азартом завзятого игрока, то ли горячкой какой-то затяжной болезни, с которой он никак не мог справиться.

– Вы готовы, святой отец? – повернулся он к священнику.

– Да, ваша милость, только нужны свидетели.

– Можно взять Лабрю и Эжена, – сказала фехтовальщица. – Они знают, что я не юноша.

Эжен, когда ему рассказали, что от него нужно, рассмеялся, поблескивая своими шальными глазами, но свидетельствовать на этом безумном венчании не отказался. Его не смутило даже то, что оно происходит за спиной его господина. Лабрю, узнав о сути происходящего, развел руками, но тоже не возражал.

– Я с чистой совестью предаю нашего хозяина, – признался он фехтовальщице. – Вы все-таки девушка, и я рад, что вы вспомнила об этом. Ваши поединки должны происходить на ристалище любви, а не за павильоном де Жанси.

– Что только я скажу де Санду? – вздохнула Женька.

– Я думаю, что сумею ему объяснить, в чем он ошибся, прежде чем он заколет меня своей шпагой.

Совершить церемонию решили на фехтовальной площадке. Становилось уже темно, поэтому венчание происходило при свете факела, который держал Цезарь. Священник не мешкал и, как только все собрались, тотчас приступил к церемонии. Фаворит короля и фехтовальщица все это время стояли перед ним, застыв, словно два подростка, собравшихся прыгать с последнего этажа многоэтажки. Они старались не смотреть вниз и крепко сцепляли пальцы, готовые познать цену этого рискованного полета сполна.