Фехтовальщица - [117]

– Я дам ей свою фамилию и внесу плату.

– … Вы не шутите, сударь?

– Что тут шуточного? Девочка миленькая. После пансиона ее можно очень выгодно пристроить замуж. У меня уже есть на примете один богатенький женишок из мужниных родственничков Атенаис. Он и вернет мне все издержки.

Женька снова поразилась, но на этот раз ее удивление имело неприятный привкус. Жули, в свою очередь, узнав о такой перемене судьбы, тоже не обрадовалась. Она со страхом смотрела на грозного рыжеволосого фехтовальщика и робко вытирала слезы.

– А ну прекрати разводить сырость, малышка! – приказал он. – Здесь фехтовальная школа, а не богадельня! Бабушку твою я похороню, как полагается. Съездишь на кладбище, там и поплачешь. Комнату вашу продадим. Тебе подберут приличное платье, причешут. С завтрашнего дня будешь обедать за моим столом. Не бойся, я не обману тебя.

– А Ксавье? – пролепетала девочка.

– Какой еще Ксавье?

– Мальчик, сын Жильберты. Я могу его видеть?

– Нет. Жакоб!

Слуга увел девочку, а Женька укоризненно посмотрела на де Санда.

– Ваши методы просто убийственны, сударь.

– Зато действенны.

– Вы не позволите ей даже забрать из дома свои вещи?

– Какие вещи? Я же сказал, что у нее будет новое платье.

– У нее могут быть памятные вещи от бабушки.

– Зачем? Чтобы она не просыхала от слез? По-моему, это ваши методы убийственны, Жано.

На следующий день после полудня были организованы похороны. На них, кроме Жули, Женьки и де Санда присутствовали немногочисленные соседи и Жильберта с детьми. Де Санд, верный себе, торопил священника и могильщиков, чтобы не затягивать прощание.

Женька держала Жули за руку. Девочка слегка всхлипывала и продолжала с испугом смотреть на делового парижского фехтовальщика, который в промежутках между свершением печальной церемонии решал вопросы о продаже комнаты покойной и поиске компаньонки-воспитательницы для ее осиротевшей внучки.

После похорон Женька все-таки съездила на квартиру Аньес и привезла оттуда оставшиеся куклы, однако, увидев их у Жули, де Санд приказал Жакобу побросать кукол в печь.

– Клопов мне хватает и своих, – сказал он. – И еще предупредите вашего Мишле, Жанен, чтобы он не пялился так на эту девочку. Если я когда-нибудь увижу какого-нибудь Мишле или Ксавье, вылезающего из окна ее комнаты, то швырну девчонку туда, откуда она явилась, а парня определю на галеры как вора.

Через день Жули уже обедала с де Сандом за общим столом в чистом платье, новых туфлях и причесанная по дворянской моде. От этого она стала выглядеть взрослей, но совсем не уверенней. Взгляд ее был растерян, а розовый ротик напряжен, будто у нее что-то болело.

Обедали впятером – де Санд, Франкон, Лабрю, Жули и Женька, которая осталась переждать сильный ливень, что разразился сразу после полудня. Де Санд, несмотря на свой дворянский титул, не брезговал присутствием за своим столом обществом безродных, вроде Лабрю или той же Жули. Франкон тоже был дворянином только по отцу, армейскому офицеру, который некогда, как де Санд, осчастливил своей любовью провинциальную горничную. Тем не менее, Даниэль держался с другом лучше, чем с принцами крови. Эти его привычки были по тем временам еще слишком передовыми и вызывали осуждение среди старой аристократии, но фехтовальщик, являясь от природы человеком сильным и независимым, только посмеивался и делал по-своему.

Жули, очутившись в новом положении, страшно смущалась, когда окружающие обращались к ней, как к благородной даме, говорили «госпожа» и кланялись. От этого она мало ела, что очень раздражало де Санда.

– Вы совсем ничего не едите, Жули, – говорил он. – Мне это не нравится. Я не допущу, чтобы вы роняли достоинство этого дома своим чахоточным видом. За вашим здоровьем будет следить господин Лабрю. Я приставлю вам компаньонку. У меня уже есть одна приличная девушка на примете. Она научит вас чтению и привьет вам хорошие манеры. Вы поняли?

Жули кивала и смотрела в стол, стараясь есть, как приказывал де Санд, а когда ей позволили уйти к себе, Женька опять упрекнула Даниэля за его «убийственные методы».

– Не надо жалеть ее, Жано, иначе вы все испортите.

– Это вы испортите и превратите девочку в испуганную серую мышку.

После обеда фехтовальщица поднялась к Жули, приобняла ее за плечи и спросила:

– Чего ты боишься?

– Я не хочу в пансион.

– А чего же ты хочешь?

– Я… я хочу как вы.

– Что «как я»?

– Можно я посмотрю вашу шпагу?

Женька вынула из ножен шпагу и подала девочке. Та взяла ее, потрогала лезвие, эфес, потом вышла на середину комнаты и подняла оружие в боевую позицию.

– Так? – спросила она.

– Немного выше, – подошла и поправила ее руку фехтовальщица. – Нужно, чтобы кончик клинка был на уровне глаз твоего противника. Да, вот так, но смотри не на клинок, а на цель… Вот теперь коли!

Девочка сделала выпад. Клинок капризно качнулся в ее детской руке.

– Тяжелая, – сказала она.

– Да, рука должна быть сильной. Почему ты не скажешь о своем желании господину де Санду?

– Я не мальчик. Мне никогда не позволят…

– Не позволят? Посмотрим!

Женька немедленно пошла к де Санду и рассказала о том, что произошло. Он расхохотался.

– Да вы что, Жано! Это невозможно! Достаточно того, что вы тут путаете мне карты! Жули будет жить пристойной жизнью! Я не допущу, чтобы клинок рассек ее жизнь, как чью-то дурную голову!