Федюнинский - [21]
Оборону 24-й полк тогда удержал. Батальоны растянули в тонкую ниточку. Каждую ночь дежурное подразделение — одно орудие и два пулемета с надежными расчетами — на грузовиках курсировало вдоль фронта и вело огонь по противнику из разных точек. Задумка удалась: засечь кочующую огневую группу японские наблюдатели не могли, а впечатление артиллеристы и пулеметчики создавали такое, что по всему фронту русские построили плотную оборону, насыщенную огневыми средствами. Штабу полка и командирам батальонов, рот и взводов в это время пришлось усилить ночное дежурство, чтобы не допустить захвата «языка» и проникновения японских разведгрупп в свой тыл.
Бои еще продолжались.
После захвата горы Баин-Цаган Федюнинскому присвоили звание полковника. Позвонил Жуков, поздравил.
Вскоре в полк прибыло пополнение — молодые бойцы и лейтенанты из Даурии. Пополнение было кстати. Тут же заполнили вакансии командиров рот и взводов.
Свой НП Федюнинский расположил на небольшой сопке. Сопка почти не выделялась на местности среди других холмов и возвышенностей. Блиндаж хорошенько замаскировали. Из смотровой щели прекрасно просматривалась окрестность, позиции советских войск и вдали — японцев. Рядом врылись в землю пулеметные расчеты, в том числе спаренные зенитные установки и два артиллерийских расчета — охрана полкового НП.
Наступила очередная ночь. Обычно ночью японцы бодрствовали, иногда атаковали. Усиленно работала их разведка. Затихали они только к утру. Один из артиллерийских расчетов окопал свое орудие шагах в двадцати пяти от НП командира полка. Ночами Федюнинский, переняв обычай противника, не спал. Если японцы не атаковали, ложился только к утру, оставляя за себя начальника штаба или заместителя по строевой части. Часто выбирался в батальоны и роты. Слушал доклады командиров, беседовал с бойцами, осматривал позиции. Давал советы комбатам и ротным, слушал их советы. Зачастую именно их соображения ложились в основу частных операций. Уметь видеть поле — это еще и умение выслушивать командиров среднего и младшего звена. Это Федюнинский усвоил во время первых же боев. Да, да, именно мнение опытного сержанта или старшины стоило куда больше штабных предположений.
Командир взвода связи лейтенант Искра всегда был рядом.
Артиллеристы погремели котелками, поговорили и, похоже, улеглись. Примерно через час оттуда послышался истошный крик: «Японцы!» В голосе кричащего было столько ужаса, что лейтенант от неожиданности выронил из рук телефонную трубку.
Федюнинский тут же подал ему гранату и сам взял две. Первая мысль: японцы под покровом ночи проникли в расположение командного пункта, с минуты на минуту будут здесь…
Прислушались. На артиллерийской позиции послышались голоса, разговаривали спокойно, а потом грохнул дружный хохот. Смеялся весь расчет.
Федюнинский сунул одну из гранат в карман и пошел к артиллеристам, узнать, что же там произошло.
Командир расчета, старшина из старослужащих, едва сдерживая смех, доложил:
— Никаких происшествий, товарищ полковник, не случилось.
Оказалось, перед отбоем старшина, как всегда, оставил возле орудия часового-наблюдателя. Через сорок минут решил проверить, как тот несет службу. А боец был из недавнего пополнения, читинский.
— Гляжу, товарищ полковник, а мой казак положил голову на казенник своей родимой пушки и дремлет. Подкрался я к нему, потихоньку высвободил из рук винтовку, схватил за бока и говорю: «Каля-маля!» Ну, а он, видать, подумал, что японцы нас окружили… — Старшина покрутил усы и счел необходимым добавить: — Однако боец он хороший. Во время последнего боя не сплоховал, снаряды подносил, несмотря на обстрел.
— Зачем же вы так громко кричали? — спросил Федюнинский.
Подносчик снарядов с готовностью выпалил:
— Необходимо было срочно предупредить товарищей об опасности! — бойко ответил читинский.
— О какой опасности?
— О прорыве японцев, товарищ полковник.
— И где ваши японцы, товарищ боец?
Подносчик снарядов пожал плечами, покосился на старшину.
Артиллеристы снова дружно рассмеялись. А с ними и командир полка.
Подносчика снарядов пришлось все же отчитать.
— Пока объявляю замечание, но если подобное повторится, накажу со всей строгостью. Вы поняли меня?
— Понял, товарищ полковник.
— Что поняли?
— Кричать только при явном появлении противника.
Федюнинский вернулся на НП. А на артиллерийской позиции еще долго не смолкали смех и голоса. Артиллеристы воспитывали своего товарища.
Во второй половине июля японцы возобновили атаки.
На рассвете 23 июля после сильной артподготовки японская пехота предприняла наступление с целью прорваться к переправе через Халхин-Гол и отрезать от нее войска, находившиеся на плацдарме. Бой длился несколько часов, после первой атаки последовала вторая. Ее 24-му полку тоже удалось отбить с большими потерями для противника.
В ночь на 24 июля противник снова попытался прорвать оборону полка. Только 25 июля японцы исчерпали силы и перешли к обороне.
«Хочу заметить, — вспоминал Федюнинский, — что в июле советско-монгольские войска по своей численности уступали японским, особенно в пехоте. Поэтому нам приходилось вести бои в весьма тяжелых условиях. Фронт обороны был значительным. Между отдельными частями и подразделениями имелись немалые промежутки, которые часто прикрывались слабыми силами — вплоть до отдельных постов или разведывательных групп. Конечно, противник часто направлял свои удары именно в промежутки. Для отражения атак надо было быстро перебрасывать подразделения с одного участка на другой, иногда на значительные расстояния, и с ходу посылать их в бой. И тем не менее, несмотря на все эти трудности, наши войска с честью справились со своими задачами. Они не пустили японцев к Халхин-Голу и удержали выгодный плацдарм на восточном берегу реки, который был использован для последующего решающего наступления советско-монгольских войск».
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.
Воспоминания видного государственного деятеля, трижды занимавшего пост премьер-министра и бывшего президентом республики в 1913–1920 годах, содержат исчерпывающую информацию из истории внутренней и внешней политики Франции в период Первой мировой войны. Особую ценность придает труду богатый фактический материал о стратегических планах накануне войны, основных ее этапах, взаимоотношениях партнеров по Антанте, ходе боевых действий. Первая книга охватывает период 1914–1915 годов. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.